"Роальд Даль. Дорога в рай " - читать интересную книгу автора

чего я не знаю. Мне кажется, что именно это я и боюсь потерять. Думаю,
умирать я не хочу потому, что на что-то надеюсь. Да, пожалуй, так и есть.
Уверен, что это так. Наставь револьвер на бродягу, на промокшего трясущегося
бродягу, стоящего на обочине дороги, и скажи ему: "Я тебя сейчас убью" - и
он ответит сквозь слезы: "Не стреляйте. Прошу вас, не стреляйте". Бродяга
цепляется за жизнь потому, что на что-то надеется. И я цепляюсь за нее по
этой же причине. Но я уже так давно за нее цепляюсь, что больше не могу.
Скоро сдамся. Это все равно что висеть над обрывом, вот что это такое. А я
уже давно повис, ухватившись пальцами за выступ скалы, не в силах
подтянуться, а пальцы все слабеют и немеют, так что раньше или позже я точно
сдамся. Звать на помощь я не стану, это единственное, на что у меня не
хватит духу, поэтому и дальше буду висеть над обрывом и скрести ногами о
скалу, отчаянно пытаясь нащупать опору. Скала, однако, крутая и гладкая, как
борт судна, а опоры все нет и нет. Теперь я стучу по ней ногами, вот чем я
занимаюсь. Я стучу ногами по гладкой скале, но опоры-то нет. Скоро придется
сдаться. Чем дольше буду висеть, тем больше буду в этом уверен, поэтому с
каждым часом, с каждым днем, с каждой ночью, с каждой неделей страх все
больше одолевает меня. Четыре года назад я вот так не висел на краю обрыва.
Я бегал по плоской вершине, и хотя и знал, что где-то есть обрыв, с которого
можно упасть, мне это никак не мешало. Так было три года назад, а сейчас все
по-другому.
______________
* порт в Амстердаме
** Северное море (гол.)

Я знаю, что я не трус. Да я уверен в этом. Я всегда буду делать свое
дело. Сегодня, в два часа дня, я лечу курсом сто тридцать пять со скоростью
сто шестьдесят миль в час, и полет проходит нормально. И хотя я настолько
боюсь, что с трудом шевелю мозгами, я все равно буду и дальше летать. Еще ни
разу не вставал вопрос о том, чтобы не лететь или возвращаться назад. Лучше
умру, чем поверну назад. Мне никогда и в голову не приходит повернуть назад.
Хотя было бы легче, если бы пришло. Я бы предпочел бороться с этим
искушением, чем со страхом.
Вон там Вассалт. Несколько замаскированных зданий и большой
замаскированный аэродром, на котором, наверное, полно "сто девятых" и "сто
девяностых"*. Голландия выглядит прекрасно. Летом, наверное, это
замечательное место. Думаю, сейчас там внизу заготавливают сено, а немецкие
солдаты, надо полагать, смотрят, как голландки заготавливают сено. Мерзавцы.
Сначала смотрят, как те заготавливают сено, потом уводят их к себе в дом.
Хотел бы я сейчас заготавливать сено. Заготавливать сено и пить сидр.
______________
* Немецкие самолеты "Мессершмитт-109" и "Фокке-Вульф-190".

Летчик сидел в кабине. Его лица не было видно за очками и кислородной
маской. Его правая рука свободно лежала на ручке управления, а левая - на
рычаге газа. Он то и дело осматривал небо. Его голова по привычке все время
вертелась из стороны в сторону - медленно, механически, как у заводной
куклы, так что почти каждое мгновение он осматривал какую-либо часть
голубого неба: вверху, внизу и вокруг себя. Но пару раз он посмотрел и в
сторону солнца, как смотрел в другие стороны, ибо именно там прячется враг,