"Роберт Крайтон. Камероны " - читать интересную книгу автораящике - и мысленно повторяла: "Отец, отец". Нелегко к этому привыкнуть, но
раз правильно говорить "отец", значит, отцом он и будет, нравится ему это или нет. "Послушай, - сказал он ей на прошлой неделе, - я простой человек, а не какой-то там чертов барин. Значит, зови меня "папаня", как заведено у нас, работяг". Но она продолжала гнуть свою линию. И в доме и снаружи стояла полнейшая тишина. Ни петушиного пения, ни стука деревянных башмаков по булыжнику - все замерло и в поселке и на шахтах внизу, весь мир - ее мир, мир Питманго - свернулся калачиком и тихо спал; ей стало страшно, и она села в постели. Значит, пошел снег. В Питманго наступала тишина, лишь когда поселок накрывало снегом. "Нечестно это, - думала она, - не по правилам". Снег не имел права идти в апреле - да еще в такой важный для нее день. Она поискала свои деревянные башмаки и не нашла - вот теперь у нее ноги замерзнут на каменном полу. И вдруг услышала "топ-топ" - это топтались в палисаднике шахтерские пони, стараясь укрыться от ветра. По глухому стуку их копыт ясно было, что земля промерзла. А тут еще и ветер поднялся - она слышала, как он колотит в задние окна, значит, дует с севера, с гор. "Нечестно это, - подумала она, - нечестно". Теперь наверняка весь Западный Файф под снегом, а уж про Кейрнгормс и говорить нечего - все проходы в горах закупорило. Много сегодня погибнет ягнят весеннего окота. И ей теперь в жизни не добраться пешком до Кауденбита, а только там можно сесть в поезд, что идет на север. Придется нанимать мистера Джаппа, чтобы он отвез ее в своем фургоне, и потратить на это шиллинг, а может, и два, если он засволочится. Она почувствовала, как можно не вставать в такую рань. Когда она снова проснулась, ветер уже стих и по комнате протянулись полосы лунного света. Если сесть в постели, то в боковое окно видно луну - морозную, плоскую и бледную, но не заштрихованную снегом. Пони обошли дом и теперь топтались у входа - по стуку их копыт, ударявших о булыжник, она поняла, что снега не так уж много, и встала. Стылый каменный пол обжег ей ноги. "Вот ведь дура, - подумала она, - прохныкала над тем, чего и не было, и только зря в постели провалялась". Ей захотелось на горшок, но она представила себе, как ледяная посудина коснется ее тела, и, содрогнувшись, отступила. В очаге лежала кучка золы; только тронь - разлетится. - Сука! Только о себе думает, - сказала она. - Ну что там еще? - спросил отец. - Да ничего, спи, спи, - сказала она, лишь тут осознав, что произнесла это вслух. - Но я же слышал. Ругаешься, как девка с шахты. Я этого у себя в доме не потерплю. - Хорошо, отец. - Папаня. Она сгребла золу в сторонку и вздрогнула: три больших куска угля вдруг ожили и ярко вспыхнули, едва только их коснулся холодный воздух. Значит, огонь нетрудно будет разжечь; зачем же она так обзывала мать - ей стало стыдно. Да, одно можно сказать в защиту Питманго: уголь в Питманго чистый и никогда не подведет, если с ним обращаться правильно. И она принялась |
|
|