"Родриго Кортес. Часовщик " - читать интересную книгу автора

- Верно. Именно так сказал Христос, но будем ли мы спокойно смотреть,
как наши братья погрязают во грехе, обрекая свои души на вечное проклятье?
Не правильнее ли будет одернуть и наставить заблудшего? Помочь ему...
по-христиански...
В храме повисла тишина.
- А при чем здесь Олаф? - опомнился кто-то. - Он-то в чем погрешил?
Брат Агостино понимающе кивнул.
- Я уже навел справки об Олафе. Да, этот приехавший из Магдебурга
христианин не прелюбодействует, много трудится, взял на воспитание сироту,
но...
Он оглядел ремесленников. Те, пока не вмешалась инквизиция, даже не
знали, что Олаф приехал в этот город аж из Магдебурга.
- ...но в Божий храм он все-таки не ходит, за что и получил от вас
позорное для всякого христианина прозвище Гугенот...
Стоящие в первых рядах часовщики начали переглядываться. Очень уж
мелким и странным выглядело обвинение.
- И это все?! Здесь многие в храм не ходят!
Комиссар Трибунала поднял руки, призывая к тишине.
- Разумеется, это не все. Олаф Гугенот тяжко погрешил против Господа
словом.
- И что он сказал?
Брат Агостино покачал головой:
- Материалы Святой Инквизиции не подлежат огласке.
Мастера загудели.
- А кто его поймал на слове? Свидетели - кто?
Монах забарабанил пальцами по трибуне.
- Имена свидетелей Святой Инквизиции также не могут быть разглашены.
- Да что же это за суд такой?! - наперебой заголосили горожане. - А где
же наши права?! Куда смотрит кортес?!
Брат Агостино принялся объяснять, что Инквизиция не имеет ничего общего
с городским судом, ничьих прав нарушать не собирается, сама, без участия
светской власти, никого наказывать не будет. Однако то, чего святые отцы
более всего опасались, все-таки прозвучало.
- Я так понимаю, - выступил вперед ремесленник с лицом записного
шута, - падре Ансельмо просто денежки Олафу платить за куранты не захотел!
Сначала фальшивки подсунул, а как Мали его за ж... взял...
Мастеровые захохотали, и этот хохот, эхом отдавшись от храмового
потолка, вернулся и обрушился на вцепившегося в трибуну окаменевшего
Комиссара Трибунала. А потом все словно само собою стихло, и вперед выступил
самый старый мастеровой цеха.
- Слушай меня, монах, - нимало не смущаясь высоким званием Комиссара
Трибунала, произнес он. - Если к полудню Совет мастеров часового цеха не
услышит внятного изложения вины Олафа Гугенота, тебя даже ряса не спасет. Мы
тебя разденем, измажем в дегте, изваляем в перьях и в таком виде выставим за
городские ворота. Ты понял, монах?
Брат Агостино стиснул челюсти.
- Я тебя спрашиваю, монах, - с вызовом напомнил о себе мастер, - ты
меня понял?
Широкое лицо брата Агостино побагровело.
- Понял...