"Наташа Купер. Ползучий плющ " - читать интересную книгу автора

и снова взглянула на полицейских. Они рассматривали ее с еще более мерзким
любопытством, чем раньше.
- С тобой все хорошо, дорогуша? - спросил сержант. - Ты очень бледная.
- Все нормально. - Она не собирается рассказывать им про головокружение
и тошноту. - Кроме того, что я переживаю за Шарлотту. Вы обещаете позвонить
мне, когда найдете ее? Я давала вам номер.
- Номер твоей хозяйки, - сказал сержант, по-прежнему не сводя с нее
глаз. - Знаешь, она уже вернулась из Нью-Йорка. Перед тем, как ты сюда
пришла, показали в новостях. Мы ее видели. Она в ярости.
Стол снова покачнулся. Даже Антония не сможет заставить ее чувствовать
себя более виноватой, чем она чувствует, но когда Ники представила себе все
то, что услышит от этой женщины, ей стало совсем нехорошо.
- Как ты вернешься туда, дорогуша?
- Пойду пешком. - Может, на улице не слишком погожий день. Если так, то
свежий воздух поможет справиться с дурнотой.

Едва свернув на Бедфорд-Гарденс, Ники увидела толпу мужчин и женщин у
лестницы в дом Антонии. У многих были фотоаппараты, недвусмысленно
указывавшие на род занятий их владельцев. Ники остановилась на углу как
вкопанная. Она понимала, что если попытается войти в дом, они тут же
сфотографируют ее и постараются заставить отвечать на их вопросы, и,
вероятно, скажут все то же, что только что говорили полицейские. Если не
хуже.
Она поискала глазами автомобиль Роберта, но его не было. Будь он дома,
она, может быть, и пробилась бы сквозь строй журналистов. Роберт поддержал
бы ее, что бы они ни наговорили. Антония не поддержит. Она не поддержала бы
ее даже в обычных обстоятельствах. А теперь объявит, что во всем виновата
Ники, и, возможно, рассмеется.
Ники понимала, что скоро ей придется встретиться с Антонией, но сейчас
она просто не могла этого сделать - оказаться с ней наедине, да еще
преодолев толпу газетчиков. Не могла.
Когда к ней вернулась одышка и начала неметь верхняя часть головы, Ники
прислонилась к темно-синему боку чьей-то "БМВ" и попыталась продышаться,
чтобы преодолеть дурноту и набраться - неизвестно откуда - мужества.

Глава третья

Триш сидела в обитом дамастом кресле с подголовником и сильнее, чем
обычно, задыхалась в претенциозно великолепной гостиной. Все окна закрыли,
чтобы никто из томившихся снаружи журналистов не подслушал, что происходит в
доме, и воздух в комнате был спертым.
Сама Антония выглядела ужасно. Она так и осталась в темно-синем
спортивном костюме, в котором Триш видела ее в новостях. Как и вся одежда
Антонии, он был чрезвычайно дорогим и сидел великолепно, но все равно
оставался спортивным костюмом, и никуда от этого было не деться.
Высветленные "перьями" волосы Антонии растрепались и нуждались в мытье,
вчерашняя тушь стекла с ресниц и размазалась по щекам.
Но любой согласился бы, что она была красивой женщиной, во всех смыслах
представительнее Триш. Удлиненный овал лица, прямой взгляд серых глаз, четко
очерченный подбородок - сейчас, в тридцать четыре года, все это