"Эдмунд Купер. Кирон Голова-в-Облаках" - читать интересную книгу автора

Кирон написал картину за один день. За один день, состоящий из
двадцати четырех рабочих часов. За все это время он не проронил ни слова.
Он не узнавал мастера Хобарта. Старик кружил вокруг полотна, потирая руки,
но Кирон его не замечал. Вдова Тэтчер приносила ему поесть; он смотрел на
нее непонимающим взглядом, и еда оставалась нетронутой. Когда стемнело,
Хобарт принес лампы. Много ламп. Дорогой китовый жир не жалелся. При
перемене освещения Кирон пробормотал что-то про себя, не осознав
происшедшего.
Один раз он упал и почувствовал, как кто-то влил ему в рот обжигающую
губы жидкость. Он поднялся и вновь принялся за работу. Всадница была
закончена, но копыта взмывшего коня не получились. Он соскреб их с холста
и принялся рисовать заново.
А этот чертов хвост? А ноздри? А грива, милосердный Лудд!.. Теперь
ему не нравились глаза. У животного, на котором столь славная всадница
совершает такой невероятный прыжок, должны быть огромные, гордые глаза. Он
снова посмотрел на Элике. Черт бы все побрал, волосы не получились!
Длинные, чудные волосы должны в этот момент жить своей жизнью.
Мастер Хобарт поправлял фитили в лампах, прихлебывал ирландскую
водку, бормоча что-то жалобное себе под нос, и со страхом поглядывал на
молодого человека, который, казалось, уже и не рисовал, а вел бой не на
жизнь, а на смерть. Но с кем, тупо спрашивал себя Хобарт, снова
прикладываясь к кружке, кто этот враг, с которым Кирон вступил в яростную
схватку?
И вдруг понял, что враг этот - время. Кирон не просто пытался
нарисовать отличный портрет, он бросал вызов. Он являл собой воплощенную
силу жизни, каждое прикосновение кисти было ударом меча. Он заявлял о
своем праве на бессмертие.
Когда рассвело, картина была готова. Хобарт, успевший слегка
вздремнуть, отдернул шторы, но лампы не погасил.
Кирон застыл перед холстом. Кисти и мольберт выпали из его уставших
рук.
Хобарт смотрел на портрет и плакал. Перед ним было великое искусство.
Бледный и изможденный Кирон поднял на него красные, воспаленные глаза.
- Я сделал все, что мог, мастер Хобарт. Что скажете?
- Сын мой! Мой сын! - Старик не находил слов.
- Ты вошел в сан бессмертных. Я старый дурак. Я пытался учить тебя. И
только сейчас, слишком поздно я понял, что сам всего лишь подмастерье.
Кирон наступил на лежащие на полу кисти.
- Сэр, я никогда больше не создам такого.
- Но почему? Почему, Кирон? Ты - великий художник. Если ты пишешь так
в начале своей карьеры...
- Так я больше не напишу, - повторил Кирон.
- Эту картину писала любовь. - Он вдруг рассмеялся. - Конечно, я
смогу рисовать, чтобы жить, однако портреты мои будут в лучшем случае
похожи на оригинал. А жить я буду, чтобы летать. Это мое истинное
предназначение.
Хобарт ничего не сказал. Картина была великолепна. Но бедный мальчик,
безусловно, спятил.

12