"Кэтрин Куксон. Стеклянная мадонна" - читать интересную книгу автора

Она немного постояла перед дверью в спальню, глядя на Элис, а потом
распахнула дверь и оказалась лицом к лицу с мужем. Он был по-прежнему
бледен, всклокочен, его ярость еще не утихла.
Он мотнул головой и, издав стон, заговорил:
- Фамилия "Легрендж" звучит для тебя как проклятие. Для тебя это
синоним блуда, разврата, игры и проигрыша, обмана, всего самого
недостойного, не то что Редфорды - воплощение чистоты, благолепия,
богоугодности. Шестнадцатилетний Редфорд никогда не посмел бы покуситься на
десятилетнюю малышку. А он взял и покусился, именно на десятилетнюю...
- Успокойся! Успокойся, слышишь? - прошипела она, извиваясь, не в силах
сдерживать копившееся годами негодование. - В том, что там произошло и что
ты видел, виновата сама Аннабелла.
- Ты лжешь! Она еще ребенок, такой же невинный, как тот младенец,
которого я швырнул десять лет назад на эту кровать.
- Ты тем более заблуждаешься: разве ты можешь породить подлинную
невинность? Хорошо хоть, что она пока еще не научилась у тебя лгать и мучить
ближних... - У нее перехватило дыхание. Отдышавшись, она продолжала: - Она
искренне призналась мне, что сама обняла и поцеловала Стивена. Так она
поблагодарила его за то, что он помог превратить день ее рождения в
счастливый день. Но твой желчный глаз во всем видит одно зло. Неудивительно,
ведь ты живешь во зле, источаешь зло, в тебе нет ни капли человеческого. -
Она собралась с силами и заставила себя произнести то, что на протяжении
всего дня пыталась забыть, загнать в закоулки сознания, куда обычно загоняла
все неприятное, что он ей причинял: - Ведь ты намеренно вызвал туда эту
женщину, намеренно проложил наш маршрут по этой знаменитой улице. Пусть бы
только мерзавки в окне, но она, ее глаза...
Когда она исчерпала все силы и умолкла, сверля его ненавидящим
взглядом, он скорчил полную презрения мину и заговорил. Каждое его слово
становилось острой льдинкой, ранившей ее в самое сердце.
- Что в этом плохого? Не вижу греха в том, чтобы мать в кои-то веки
взглянула на родную дочь. Ты по-аристократически презрительно косишься на
нее и на подобных ей, однако она произвела на свет то, на что оказалось
неспособно твое бесплодное чрево, - ребенка! И главная ирония заключается в
том, что этот ребенок превратился в смысл твоей жизни. - Дальнейшее он
произносил медленно, с нескрываемой угрозой: - В моей власти лишить твою
жизнь единственного смысла, так что изволь не забывать этого, дражайшая,
чистейшая Розина. Кстати, раз уж об этом зашла речь, я скажу то, что уже
давно собирался сказать: ее образование пойдет теперь по иному руслу, в нем
будет меньше Бога и больше мамоны. Она будет готовиться к замужеству, и я
сам - сам, дражайшая Розина! - подберу ей жениха.
Взаимная ненависть стала вполне осязаемой, приобретя вид тумана,
затмившего ее взор. Когда она пришла в себя, он уже стоял в дверях. Таким
тоном, словно приговор будущему дочери представлял собой приговор ее
собственному сокровенному желанию, он проговорил:
- Да, еще одно: чтобы я больше никогда не видел у нас в доме твоего
дражайшего племянника, иначе, клянусь, я отделаю его кнутом.
Он громко хлопнул дверью, пересек лестницу, спустился вниз, миновал
холл и оранжерею. Третий лакей Каргилл не успевал распахивать перед ним
двери, и хозяин делал это сам, едва не попадая слуге по лицу.
В конюшне не было ни души. На звучный хозяйский зов явились кучер и