"Кэтрин Куксон. Стеклянная мадонна" - читать интересную книгу автора

Их взгляды в зеркале встретились. Розина негромко произнесла:
- Она сказала, что ребенок здоров. Надо сходить взглянуть на нее.
- Времени для этого достаточно. Сперва отдохните. Она никуда не
денется.
Стоило Элис договорить, как наверху раздался крик, заставивший обеих
задрать головы к потолку. Второй крик застал Розину у двери. Она не
бросилась бегом по коридору и по лестнице, так как у нее вообще не было
привычки бегать, однако пошла так стремительно, что оставила старую Элис
далеко позади. Еще из-за двери детской она услышала крик дочери. Девочка не
кричала так истошно с раннего детства, поскольку научилась владеть собой.
Она застала Аннабеллу в одном корсаже, ожесточенно машущей на Уотфорд
руками.
- Аннабелла!
- Мама! - Девочка обхватила руками пышную материнскую юбку, подняла
залитое слезами личико и снова крикнула: - Мама!
- В чем дело, Уотфорд?
- Я... Не знаю, что на нее нашло, мадам. Право, не знаю. Она
отказывается надевать повязку на глаза. Раньше с ней такого не бывало.
- От чего она отказывается, Уотфорд?!
- От повязки, мадам.
- Повязка на глаза?! - Рука Розины, гладившая дочь по волосам, замерла,
и она спросила металлическим голосом: - О чем это вы? Извольте объяснить.
Какая повязка?
Бедняжка Уотфорд, широко разинув рот, переводила взгляд с госпожи на ее
горничную. Только когда госпожа напомнила: "Я жду!" - она спохватилась и
пробормотала:
- Я всегда одеваю ей на глаза повязку, прежде чем совсем раздеть для
купания.
- Всегда надеваете повязку? - Розина повысила голос. - Вы хотите
сказать... Кто вам это приказал?
Когда Уотфорд во второй раз покосилась на Элис, Розина повернула голову
и встретилась глазами со старухой, с которой была более близка, чем с
собственной матерью и даже с ребенком. Через какое-то время она снова
посмотрела на взволнованную няньку и, протянув руку, потребовала:
- Дайте это мне!
Получив от Уотфорд повязку, она рассмотрела ее и сказала:
- Никогда, слышите, никогда больше этого не делайте. - Оторвав от себя
дочь и пытаясь обуздать душивший ее гнев, она добавила: - Можешь принять
ванну, дорогая. Когда ты ляжешь, я тебя навещу. - Глядя на умоляющее личико,
она нежно проворковала: - Будь умницей, вытри глазки.
Вернувшись к себе, Розина грозно посмотрела на старуху, и ее мелодичный
голос, единственное ее подлинное достоинство, превратился в металл,
насыщенный изумлением и гневом:
- Как вы могли так поступить, Элис?
Элис уставилась на ее бледное, длинное, некрасивое лицо. Потом, задрав
подбородок, шагнула к окну. Об ее особом положении при госпоже говорило то,
что она имела право выказать свой норов, прежде чем ответить:
- Я сделала это, чтобы сохранить в чистоте ее помыслы. Ей ни к чему так
рано знакомиться с грехом.
Розина не сразу обрела дар речи: логика горничной оказалась для нее