"Робин Кук. Мозг" - читать интересную книгу автора

Маннергейма.
Филипс кивнул, и Роббинс вставил их в смотровой аппарат. Обычно
старший лаборант не делал снимков вне отделения, но Филипс просил его, во
избежание всяческих неприятностей, лично обслужить Маннергейма.
На экране высветились операционные снимки Лизы Марино. На боковой
проекции был виден светлый многоугольник на месте выреза. В этой четко
очерченной области выделялись яркие белые силуэты многочисленных
электродов. Наиболее ясно светились длинные иглообразные глубинные
электроды, которые Маннергейм ввел в височную долю Лизы Марино, и Филипса
интересовало именно их положение. Нажатием ступни Филипс включил мотор
проектора. Пока педаль была нажата, изображения на экране менялись. В
установку можно было вставлять любое количество снимков. Филипс подождал,
пока на экране не появились прежние снимки Лизы Марино.
Сравнивая новые снимки со старыми, Филипс мог определить точное
расположение глубинных электродов.
- Здорово! Вы делаете отличные снимки. Будь у меня побольше таких
специалистов, половина моих проблем была бы решена.
Роббинс пожал плечами с безразличным видом, но похвалой был доволен.
Филипс был строгим, но понимающим начальником.
С помощью точной линейки Филипс замерил на прежних снимках дистанции
до мелких кровеносных сосудов. Пользуясь своим знанием анатомии мозга и
обычного расположения этих сосудов, он мог в своем воображении воссоздать
пространственную картину интересующего участка. По этой информации он
определил положение кончиков электродов на новых снимках.
- Потрясающе, - произнес Филипс, откидываясь назад. - Электроды
установлены идеально. Маннергейм - это фантастика. Если бы только его
разум соответствовал его технике.
- Отнести пленки обратно в операционную?
Филипс покачал головой. - Нет, отнесу сам. Хочу поговорить с
Маннергеймом. Я возьму и некоторые старые снимки. Меня немного беспокоит
положение этой задней церебральной артерии. - Филипс собрал снимки и
направился к двери.
Хотя в операционной 21 восстановилось подобие нормальной обстановки,
Маннергейма случившееся привело в ярость. Даже присутствие иностранных
визитеров не умерило его гнева. Наибольшим оскорблениям подверглись Ньюмен
и Лоури. Маннергейм как будто считал, что они сделали все преднамеренно.
Он начал височную лоботомию, как только Ранад подверг Лизу общей
эндотрахеальной анестезии. Сразу после лизиного припадка возникла
некоторая паника, но все действовали превосходно. Маннергейму удалось
схватить ее дико размахивающую руку и не допустить новых увечий. Настоящим
героем оказался Ранад: он среагировал мгновенно и ввел усыпляющую дозу -
сто пятьдесят миллиграммов тиопентала-4, а затем мышечный парализатор
д-тубокурарин. Эти препараты не только погрузили Лизу в сон, но и
остановили припадок. Всего за несколько минут Ранад вставил интубационную
трубку, подал через нее окись азота и установил контрольные приборы.
Тем временем Ньюмен извлек два непреднамеренно глубоко погруженные
электрода, а Лоури снял остальные поверхностные электроды. Лоури наложил
на открытый мозг влажную ткань и прикрыл все стерильным полотенцем. На
пациентке сменили салфетки, а врачи переоделись и сменили перчатки. Все
нормализовалось, кроме настроения Маннергейма.