"Робин Кук. Мозг" - читать интересную книгу автора

Пользуясь небольшими ножницами и коттоноидными полосками, которые он
вложил между оболочкой и мозгом для его защиты, Маннергейм прорезал
оболочку по контуру окна в черепе. Указательным пальцем он мягко
пальпировал височную долю. Благодаря своему опыту он мог обнаружить
малейшее отклонение от нормы. Эта тонкая взаимосвязь с живым пульсирующим
человеческим мозгом была апофеозом существования Маннергейма. Во время
многих операций это вызывало у него сексуальное возбуждение.
- Теперь стимулятор и провода электроэнцефалографа, - потребовал он.
Доктора Ньюмен и Лоури принялись распутывать клубок тонких проводков.
Нэнси Донован как непосредственно работающая с ним сестра брала у них
соответствующие проводки и подключала к находящимся рядом электрическим
пультам. Доктор Ньюмен аккуратно расположил миниатюрные электроды двумя
параллельными рядами - один посредине височной доли, другой - над
сильвиевой веной. Гибкие электроды с серебряными наконечниками ушли под
мозг. Нэнси Донован щелкнула тумблером, и экран электроэнцефалографа рядом
с кардиомонитором ожил, флуоресцирующие точки стали вычерчивать на нем
беспорядочные линии.
В операционную вошли доктор Харата и доктор Нагамото. Маннергейм был
доволен, и не потому что визитеры могли чему-нибудь научиться - просто он
любил публику.
- Вот смотрите, - показал Маннергейм, - в литературе полно всякого
дерьма по поводу того, следует ли удалять верхнюю часть височной доли при
темпоральной лоботомии. Некоторые боятся, что это скажется на речи
пациента. Ответ прост - нужно проверить.
Держа электрический стимулятор, как дирижерскую палочку, он подозвал
доктора Ранада, и тот наклонился и приподнял салфетку. - Лиза, - позвал
он.
Лиза открыла глаза. В них отразилось замешательство, вызванное
услышанным разговором.
- Лиза, - повторил доктор Ранад. - Я прошу тебя рассказывать все,
какие помнишь, детские стишки.
Лиза повиновалась, полагая, что это поможет скорее закончить дело.
Она начала говорить, но в этот момент доктор Маннергейм коснулся
стимулятором поверхности ее мозга. Лиза остановилась на полуслове. Она
знала, что хочет сказать, но не могла. В то же время в ее голове возник
образ какого-то человека, проходящего в дверь.
Заметив, что речь Лизы прервалась, Маннергейм воскликнул: - Вот вам и
ответ! У этого пациента верхнюю височную извилину мы не берем.
Японские визитеры согласно закивали головами.
Теперь переходим к более интересной части задачи, - продолжал
Маннергейм, взяв один из двух глубинных электродов, полученных из
Гибсоновского мемориального госпиталя. Кстати, пусть кто-нибудь позвонит
рентгенологам. Мне нужен снимок этих электродов, чтобы потом знать, где
они были.
Жесткие игольчатые электроды служили как для регистрации, так и для
стимуляции. Еще до их стерилизации Маннергейм сделал на них метки в
четырех сантиметрах от острия. С помощью маленькой металлической линейки
он отмерил четыре сантиметра от переднего края височной доли. Держа
электрод перпендикулярно поверхности мозга, Маннергейм свободно и легко
погрузил его до метки. Сопротивление ткани мозга было минимально. Он взял