ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ СТАЛЬНОЙ ЛЁД

Изучая любую состоявшуюся континентальную Империю, мы постоянно должны помнить одну вещь: политика в ней всегда имеет явный приоритет перед экономическими и прочими соображениями. В конце XIX века, то есть еще до всяких революций и начала официальной политики «дружбы народов», английский историк Джефри Хоскинг отмечал, что «в России строительство государства всегда мешало строительству нации».[421] Другой англичанин — Эдуард Гиббон — подробнейшим образом разбирая в своем шеститомном исследовании причины упадка Римской и Византийской империй, тоже пришел к подобному выводу, но на сто лет раньше (по отношению к Риму, разумеется). Он еще до введения понятия «энтропия» задавался вопросом о направлении движения цивилизации и первый начал искать факторы способствующие падению системной организации тогдашнего общества. Неудивительно, что распад империи выстроенной в ущерб главного народа, всегда вызывает полную деградацию этого народа, переходящего по меткому, но страшному выражению Льва Гумилева в «мемориальную фазу». Правда, как обычно, он не сказал — можно ли избежать столь мрачного превращения и что для этого нужно делать. Впрочем, это выходило за рамки его работы.

Но людей интересуют вещи более конкретные. Люди хотят видеть выход, видеть будущее и видеть что в этом будущем есть свет. Люди пытаются понять настоящее, понять причины нынешних событий и, таким образом, заглянуть в будущее, но не будучи в состоянии грамотно связать причины и следствия, начинается напускание мистическо-оккультного тумана. Кометы, метеориты, святые, кресты и юродивые, появляющиеся в нужное время в нужном месте. Пятна на головах генеральных секретарей и старцы вроде Распутина, свастики и каббалистические надписи в расстрельных подвалах, — все идет в ход. Но при более внятном подходе выясняется, что это всего лишь лишние сущности, умножать которые — бессмысленно. Даже притом, что совпадений может и не бывает, эти факты — следствие, но не причина. Причины же, как правило, валяются на поверхности, вот только замечать их никто не хочет, для этого нужно «перешагнуть через себя». Мы эти причины, как обычно, назовем.

Хотя мы всё время рассматриваем открытые (т. е. реальные) системы, степень их открытости разная, а значит и разная степень обмена энергией и информацией с окружающей средой. Следовательно, совершенно разный уровень производства энтропии. В расовом приложении теории систем, можно сказать, что, например, хорошо было англичанам или скандинавам. Они отделены от остального мира водной преградой, пусть небольшой, но все же достаточной, чтобы избежать внезапного вторжения. Ла-Манш никто не пересекал с 1066 года. Планы таких великих людей как Наполеон и Гитлер, остались только планами. А вот англичане в Европу вторгались не раз. По-своему хорошо немцам, голландцам, чехам, прибалтам или датчанам — они хоть и имеют сухопутные границы с агрессивными соседями, но соседи эти принадлежат к арийской расе, поэтому за биологическое качество своего народа можно не беспокоиться даже в случае номинальной утраты государственности. Вот, например, чехи. Триста лет были под немцами и что? Это как-то подорвало их культурно или биологически? На «немецкий период» пришлась их самая развитая фаза. Латыши 250 лет входили в состав России, но разве от этого пострадал их биологический тип? А поляки? Разве их национальное самосознание не сформировалось тогда, когда страна была поделена между немцами и русскими? Гораздо хуже было испанцам, итальянцам, грекам, румынам и южным славянам. Они принимали на себя удары цветных орд — персов, арабов и турок. Правда и они были отделены морем от Азии и Африки. Море не стало гарантией от вторжения, но всё же какая-то обособленность сохранялась. Хотя если посмотреть на расовый состав Италии, то однозначно видно: чем севернее — чем чище. Как говорят сами итальянцы: «всё что ниже Рима — Африка». То же самое и на Балканах. Хорваты и словенцы более соответствуют арийскому стандарту, нежели сербы; румыны — больше чем болгары и греки и т. д. И это не просто расовая география. Страны и области с более чистым населением отличаются гораздо более высоким уровнем развития, следовательно, и более высокими жизненными стандартами. А причины, как мы видим, совсем не в экономике. Отсталая экономика — следствие. Следствие загрязнения.

Впрочем, на примере с немцами мы показывали и обратную сторону: изолированным арийским окружением народам практически невозможно увеличить своё жизненное пространство. Здесь как бы идет расплата территорией за биологическую безопасность. Немцы — нация, казалось бы созданная воевать, как сидела на своих 400 тысячах квадратных миль, так и сидит. Потому что слева от них сильные французы, справа — сильные славяне, сверху море, а снизу горы. И почти всегда русские и французы сходились в совместной стратегии в отношении немцев. Немцы пробовали расширить жизненное пространство и делали это не раз, причем сами попытки были феноменальны и запечатлены в десятках тысячах книг и фильмов, но всё и всегда заканчивалось плачевно: истребленные рыцари в Грюнвальде, светившие своими белыми костями еще много-много лет, русские казаки Елизаветы Петровны мчащиеся по Берлину, позорный Версальский мир, коммунистический флаг над Рейхстагом, негры моющие ноги в «вагнеровском» Рейне и знамена со свастиками и рунами брошенные к усыпальнице упыря Ульянова-Ленина-Бланка. Реальные империи создавали т. н. «открытые страны» — Испания, Португалия, Голландия, Англия, Франция, Россия. Современный английский историк П. Кеннеди однозначно увязывает прорыв Британской и Российской империй после 1815 года тем, что они вели экспансию за пределами Европы. А испанцы с португальцами и голландцами где вели? А французы? Да, был Наполеон, но вообще-то нападать начали на Францию, его действия были ответом. Но первые пять стран были отделены от колоний тысячами километров морей и океанов. России повезло куда меньше. И наверное есть большой, но злой смысл в том, что в свое время она объявила себя Третьим Римом, ибо по типу имперского устройства она поразительно походила на Рим Второй, а по замашкам — на поздний Первый. Кеннеди пишет, что: «Россия расширялась, не проявляя ни малейших знаков к намерению остановиться».[422] Но не только. Сейчас она во многом повторяет их финальное состояние. И нас интересует не имперский рост, а причины финального состояния.

Россия, как и Рим, не росла, а вырастала, начав арийской и языческой княжеской Русью и закончив вооруженным до зубов, но обветшалым и плохо проветриваемым скучным общежитием с тусклыми окнами под названием «СССР», населенным эстетически-отвратительной арийско-монголо-тюркской смесью, которая пила водку, ширялась наркотой, избивала жён и копила деньги на телевизор, чтобы посмотреть как встречают космонавтов и на «Запорожец» для поездок по воскресеньям на огород. И если Европа, начавшая формироваться на обломках Рима, восприняла от него пусть и не всё лучшее, но некие главные императивы, а пришедшее христианство во многом эти императивы облекло в само собой разумеющиеся истины, пусть и преломив их под углом своего мировоззрения, то развитие Руси напоминало детство талантливого ребенка оставшегося не только без родителей, но и вообще без всякого воспитательного начала. Ребенок был весьма способен, он довольно быстро учился, но ведь быстро учиться можно чему угодно — и хорошим вещам, и плохим. Можно впоследствии научиться дифференцировать хорошее от плохого, но далеко не всегда удается выправить последствия отрицательного влияния. Зигмунд Фрейд говорил, что самые важные события в жизни человека происходят в первые пять лет жизни.[423] С системологической точки зрения с такой формулировкой можно согласиться в том смысле, что на начальном этапе жизни системы проверяется ее устойчивость, ее способность к существованию вообще. И, что еще более важно, уже на этом этапе, по всей видимости, формируются аттракторы, т. е. некие финальные цели, финальные состояния.

Для начала, как это у нас заведено, мы рассмотрим в нужном нам контексте неживую открытую систему, которой опять будет уже знакомый нам телевизор. Сейчас каждый из них оснащен устройством дистанционного управления на инфракрасных лучах. По сравнению с размером и стоимостью телевизора, пульт — маленькое копеечное устройство. Но без него телевизор ничего не сделает. Вы нажимаете на кнопку, давая то или иное задание; в телевизор, точнее — на фотодатчик, посылается пакет импульсов в инфракрасном диапазоне, причем каждой команде соответствует свой пакет. В принципе, пульт должен содержать весь набор команд необходимых для управления, но иногда, из-за обилия таковых, на нем оставляют самые важные. В телевизоре импульсы детектируются специальным процессором, который управляет непосредственно исполнительными устройствами. Таким образом, связь в нашем случае одностороння, а работа самого пульта никак не зависит от работы телевизора — он может даже взорваться, пульту ничего не будет. Телевизор тоже может работать без пульта, но вы не сможете им управлять или сможете, но для этого вам нужно будет каждый раз к нему подходить. Та же самая неприятность ожидает вас в случае нарушения информационного канала, например, если кто-то залепит окошко фотодатчика жвачкой. Мелочь, но управление будет потеряно. Вот почему все империи имеющие заморские колонии, должны были обеспечить устойчивую связь с ними, а связь — это флот. Хотя бы потому, что 61 % поверхности Земли покрыто водой и вода эта почти вся формально ничейная. Нейтральная. В отличие от суши, где ничейная только Антарктида. Вот откуда идет знаменитая (и истинная!) формула адмирала Мехена: «кто владеет океаном, тот владеет миром».[424] За весь отслеживаемый период это правило не нарушалось ни разу. И самый сильный в мире флот — это совсем не то что самая сильная армия. Флот предполагает несравненно более высокий уровень организации самого государства. Сильная армия может быть у государств совершенно разного типа, мировой флот — только у наиболее экономически развитой страны, а просто сильный флот — только у высокоорганизованной нации. В ХХ веке таковой наличествовал у Англии, Японии, США и Германии. Ну и заметим, что наш пульт управления работает в одну сторону, т. е. посылает команды, а их действие мы непосредственно наблюдаем на экране. С колониями дело обстоит несколько по-другому. Их открывали и захватывали в первую очередь для вывоза сырья, а иногда и рабов, в метрополии или другие колонии. Скажем по-другому: в колонии посылалась информация, а из колоний шла энергия. И если вывоз сырья ничего опасного не таил, то работорговля требовала от «конкистадоров» специфического мышления и надлежащего состояния. Отход от того и другого, потенциально имел катастрофические последствия, которые и начали со временем сказываться. А пример с пультом мы привели чтобы показать: при нормальных отношениях метрополии и колонии колония никак не влияет на качество народа образующего метрополию, а команды на управление могут отдаваться только с метрополии и должны непременно выполняться.

Другое дело — континентальные империи, такие как Рим, Византия или Россия. Степень их открытости для взаимодействия с завоеванными территориями была несравненно выше чем у морских колоний, отстоявших на недели, а то и месяцы пути. У туземцев не было средств чтобы плавать в метрополии, тем более делать это в значительных количествах. Да и не пускали их туда, разве что для показа в цирках. Первый двух привез сам Колумб, чтобы Изабелла и Фердинанд не подумали что он их обманул. В дальнейшем туземцев возили разве что из колонии в колонию, как тех же негров — из Африки в Америку. И модель взаимодействия у них была совсем не такой. Да, метрополия воздействовала на колонии, но всегда наличествовала обратная связь и эта связь прямо зависела от качества колонии. Хорошо было Риму пока он подчинял земли на Апеннинах, включая в свой состав культурные народы равного с ними расового качества и усваивая их лучшие достижения. Вспомним, что первым царем Рима стал «латинец» Ромул, основавший этот город, но второй царь — Нума — уже был из этрусков и ничье достоинство это не оскорбляло. Первый раз Рим вплотную столкнулся с чуждым ему обществом когда вёл Пунические войны. Да, Карфаген был разрушен, это была самая великая победа Рима, но она же стала началом конца, ибо, как мы говорили, Рим теперь во многом принял на себя роль Карфагена, что привлекло в него межвидовой сброд с Африки и Азии. Расовых доктрин в Риме не было и теперь уже культурная и сексуальная экспансия цветных становилась вопросом времени. Отто Кифер пишет: «После покорения Римом Карфагена, Греции и Малой Азии в Италию хлынуло множество разных племен, смешиваясь с чистой римской кровью. Это было серьезное отступление от старых идеалов, так как империя строилась на солидарности старинных аристократических семейств. Кроме того, лучшая италийская кровь истощалась в постоянных жестоких войнах, а компенсировать утрату было нечем».[425] Далее процесс шел по нарастающей и вот уже во втором веке нашей эры, современник Антонинов римский историк Флор заключает: «И я не знаю, было бы лучшим для римского народа ограничится Сицилией или Африкой или даже, не тронув их, господствовать в одной Италии, чем поднявшись до такого величия губить себя своими же силами./…/ Прежде всего нас испортила побежденная Сирия, а затем азиатское наследие царя Пергама».[426] Теперь быстро вспоминаем слова Гитлера про Австрию. Но будем помнить и то, что австрийские немцы с инородцами, пусть даже и расово близкими, особо не перемешивались, немцы остались немцами. Но австрийская империя всё равно превратилась в несчастье для немецкого народа.

Вернемся, впрочем, к восточным славянам вообще, и к России в частности. Лев Гумилев считал, что древние русские и древние германцы — одно и то же. Мы не будем сейчас углубляться в этнографические нюансы, кто хочет может сам поинтересоваться, скажем только, что древнепрусский и древнерусский языки довольно схожи, а Пруссия стала фундаментом Второго Рейха, который получил высшее воплощение в Рейхе Третьем. Главная идея Третьего Рейха — сверхчеловек — создана и обоснована в Рейхе Втором. Кто создал? Саксонец Рихард Вагнер. Он же в своей статье «Что есть немецкое?» («Was ist deutsch?») заявил, что реальными носителями «немецкого духа» являются только саксонцы и пруссаки, остальных-то и немцами можно назвать с большой натяжкой. Философски концепцию сверхчеловека обосновал Фридрих Ницше — продукт смешения саксонцев и славян. Обратим внимание, что вроде бы такие «индустриализированные» и «динамичные» американцы ничего даже отдаленно похожего не выдвинули, не считая разного рода обезьян и откровенно тупоголовых уродов вроде «супермэна», «бэтмана» и «рыцарей-джедаев». Но вся гримаса ситуации в том, что для немецкого сверхчеловека такая страна как Германия совершенно не подходила. Не тот размер. Маленькая прочная клетка. Немцы пытались два раза вырваться из неё, но их дважды загоняли обратно, причем с неизменным сокращением размера клетки.

Даже если мы и допустим что Гумилев не прав, а славяне на самом деле никакие не древние германцы (или германцы — не древние славяне, как кому больше нравится), в любом случае, они — родные братья. Славянские и германские языки разделились примерно 3000–3500 лет назад, не так давно, в общем-то. Мы выбрали немцев и русских вот по каким причинам: братья-то может и родные, но росли они в совершенно противоположных условиях. Итог: немцы создали сверхчеловека запертого в маленькой клетке, русские создали самую большую в мире клетку, но в этой клетке не было сверхчеловека. Пусть и на уровне идеи. Да и сами размеры клетки таковы, что кажется её и клеткой-то можно не считать. Тем не менее, люди больше нигде в мире не предпринимали столько оригинальных попыток сбежать за пределы клетки, конкуренцию им могут составить только немецкие жители Восточного Берлина, стремящиеся прорваться в Берлин Западный. И какой, скажите, смысл в сверхчеловеке, если у него нет надлежащего ареала обитания? И такое ли счастье иметь огромную и богатую территорию, если смыслом её существования не является появление сверхчеловека? Мы говорили, что биология, как и весь мировой процесс идущий с момента Большого Взрыва, имеет цель. Биология не терпит вакуума и если человечество как сообщество не имеет своей сознательной или бессознательной целью достижение уровня сверхчеловека, в ареале его обитания рано или поздно начинает торжествовать недочеловек. Для проверки и подтверждения этого постулата, рекомендую просто выйти на улицу и посмотреть кто хозяйничает на вашей земле. Очевидно, что проект «Германия» и проект «Россия» потерпели крах. Немцы не смогли адекватно раздвинуть свои границы, русские, раздвинув границы, не смогли обеспечить доминирование в ареале. Почему не получилось у немцев, мы говорили, теперь речь пойдет о России.

В идеале всё могло бы выглядеть головокружительно. Государство твердо стоящее на защите Добра, протянувшееся от Бреста и Белостока на Западе, до Юкона на Востоке. От северного полюса на шапке Земли, до Индийского океана у экватора. Олицетворение нордической арийской идеи в законченном виде. Бездонные запасы полезных ископаемых. 600–700 миллионов населения безукоризненной расовой чистоты. Отсутствие всякого избыточного элемента. Отсутствие спадов — один сплошной рост, пусть и с переменным темпом. Сохранившиеся в нескольких десятках тысяч альтернативные племена, распиханы по резервациям в районе Памира и Тянь-Шаня и раз в месяц получают новости в виде сбрасываемых с вертолетов черно-белых комиксов и пиктограмм, которые потом еще и съесть можно. Приверженность ублюдочным доктринам приравнена к тяжким уголовным преступлениям со всеми вытекающими последствиями. В каждом доме — оружие. Просто так. Чтобы было. Оно ведь жрать не просит. Бессмысленная для рядового индивида и затратная для государства воинская повинность заменена всеобщей военной подготовкой. Не помешает. Но на постоянной военной службе — только профессионалы. Мы ни на кого не нападаем, но все знают: нападение на нас означает тотальное уничтожение не только нападающего, но и всех кто будут отнесен к его союзникам. За методами не станет, ибо какая-либо мораль в отношении врага отсутствует, а 30–40 тысяч ядерных зарядов всегда наготове. И химия тоже. И биология. И космос.

Такого типа государством могли бы стать Русь и Соединенные Штаты Америки. Но не стали, хотя Америка продвинулась в этом направлении значительно дальше. Впрочем, и уперлась в принципе в те же стандартные ошибки, делающие её падение все более и более стремительным и сейчас она напоминает причудливую смесь Рима эпохи последних дохристианских императоров и Советского Союза времен позднего Брежнева. Собственно, чисто географически степень открытости США и России примерно одинакова, другое дело, что народы населяющие два материка совсем разные и, что самое главное, белые англосаксы пришли на североамериканский континент имея отработанную доктрину, которой у славян восточной Европы изначально не было.

Здесь мы опять сталкиваемся с кажущимся парадоксом. Помните знаменитую формулировку «Россия — единственная в мире страна, которая, ведя исключительно справедливые войны, захватила 1\6 часть суши»?[427] И ведь всё началось с маленького Московского княжества, уступающего в размерах даже современной московской области. Как же это так лихо получилось? И почему народ, осуществивший столь масштабное деяние, по статусу был отнюдь не первым среди равных. Л.С. Гатагова в статье «Империя: идентификация проблемы» дает краткое, но емкое описание схемы ее развития. «… Даже беглый ретроспективный взгляд на историю России выявляет поразительный, трудно поддающийся осмыслению феномен: процесс расширения российской государственности шел перманентно на протяжении столетий (!). В мировой практике не существует аналогов, и эта геополитическая экспонента, пожалуй, есть самая уникальная особенность России. Поглощение новых территорий, населенных различными этносами, сопровождалось последовательным политико-административным их освоением. Постепенно складывалась централизованная империя, подчинявшая сопредельные земли строго иерархично, от микроцентров власти — к ее макроцентру. Инстинкт, а не расчет двигал этим процессом, считает А. Левандовский. Сравнивая Российскую империю с Британской, давшей блестящий пример техники завоевания, А. Левандовский утверждает, что Русская империя развивалась на органике, потому и была так устойчива, пластична. Россия эволюционировала в централизованное государство со строго вертикальной иерархией подчинения. Пресс государства давил одинаково на всех. Оно, по мнению В.С. Ерасова, выступало как носитель наиболее универсального принципа, объединяющего столь разноликий конгломерат социальных и культурных структур, к тому же большей частью ограниченный в своих смысловых ориентация».[428]

Что ж, всё правильно, все именно так и было. Мы же выделим из этой схемы ключевые пункты: «инстинкт, а не расчет», «пресс государства давил одинаково на всех», «государство — как носитель универсального принципа объединяющего разноликий конгломерат социальных и культурных структур», «вертикальная иерархия подчинения». Они показывают, по каким принципам система работала. Но они не показывают главного — на кого она работала. Формально — как бы на всех одинаково. Но различные системы, реагируют на одинаковые воздействия по-разному. Для начала напомним, что нет никаких универсальных ценностей присущих всем. Можно такие ценности придумать и навязать, но как мы знаем, при попытке выровнять потенциалы суммарный потенциал всегда получается усредненным. Представляете, если бы англичане решили бы выровнять потенциал жителей Британии и цветных туземцев из десятков своих колоний? Для обеспечения «устойчивости и пластичности» своей империи. Помогло бы это? «Мне никто никогда не докажет, что крестьянин Рязанской губернии имел больше прав, чем крестьянин Кутаисской губернии. В то же время мы знаем, что житель Манчестера имел больше прав, чем житель Бомбея — и в социальном, и в правовом аспекте».[429] И как можно выровнять потенциал индуса с Нью-Дели, негра с Родезии, индейца с Суринама и жителя Манчестера или Глазго? Сложно сказать как, но в общем нужно стремиться к повышению статуса цветных, ибо они более отсталые. А за чей счет этот статус можно повышать? Только за счет более продвинутого народа, т. е. жителей Британии. Отдадим англичанам должное: они до этого не опустились. А вот их наследники — американцы во второй половине ХХ века как раз пошли по пути «выравнивания потенциалов», что понятно: критический уровень цветных был превышен непосредственно в их стране. Но это они начали делать когда стали «богатыми и счастливыми», когда из-за «переизбытка чувств» стало казаться, что энергии хватит на всех. На начальном этапе цветные появлялись там только в качестве рабов.

У славян было по-другому. Если немецкий брат находился пусть и в тесном окружении, но всё же среди родных или двоюродных братьев, которые, конечно, могли на него напасть и даже порезать, а в худшем случае и убить, что, впрочем, никак не угрожало бы его идентичности, то восточнославянский брат был окружен гораздо более опасной сворой, полностью от него отличающейся. Его ареал был расположен так, что большая часть границ проходила с монгольскими и тюркским племенами. Конфликты, причем практически непрерывные, были неизбежны и изначальное разнообразие было не на стороне славян. Да, славяне могли собраться и вынести какое-нибудь цветное племя, но уже через небольшое время на них нападали другие цветные, потом третьи и так далее. Бесконечная война. И. Солоневич пишет: «Монгольские орды висели над Россией почти тысячу лет. Их главной военно-политической целью был захват рабов. Турецкая Империя, военно-политическая наследница монгольских орд, строила свою экономику, главным образом, на торговле рабами, которых орды захватывали на востоке /…/ Число русских уведенных, таким образом, в рабство в течении XV–XVII века приблизительно равно всему населению страны в середине этого периода — около пяти миллионов».[430] Белорус и монархист Солоневич пишет «русские», хотя речь идет обо всех восточных славянах. Все-таки монголы с татарами не только Москву и Рязань сожгли, но и Киев, и Чернигов, после чего еще и по Европе проехались. И сильно заблуждаются те, кто думает, что эта тысячелетняя война закончилась. Да, она иногда затихала, но только для того чтобы вновь разгореться. Сейчас закручивается ее новый виток.

Такое нехорошее окружение налагало свои требования к поведению. Восточные славяне должны были адаптироваться к ситуации, когда над ними нависло иго сначала Золотой Орды, а потом и её побочных продуктов. Доказано, что каждый вид выбирает стратегию обеспечивающую ему самую удобную форму существования возможную в данный момент. А как можно было адаптироваться к Орде, если сила была явно на славянской стороне? Нужно было не просто выполнять требования ханов, но и самим стать частью их системы, чтобы потом переадаптировать их систему к себе. Так требует закон необходимого разнообразия. Первым в полном объеме это понял московский князь Иван Калита. Он договорился с Ордой, что сам будет собирать дань с русских земель, став, таким образом, первым «бригадиром», а монголоиды будут давать ему политическую и, если надо, военную «крышу». Так московское княжество стало самым упорядоченным звеном на Руси. Вскоре эта тактика принесла первый результат: в Твери произошло восстанье, был убит ханский посол, а ордынским войском посланным усмирять непокорный город был назначен… кончено же Иван Калита, как самый лояльный! Тверь была разгромлена, её земли присоединены к Москве, а Калита стал Великим князем. Так Московское княжество сделало первый шаг на пути превращения в то, что потом станет называться Российской Империей, а после — Советским Союзом. Отхватывая всё новые и новые куски, как с помощью ордынцев, так и опираясь на всё возрастающую собственную силу, Москва повышала свое могущество в то время, как сама Орда слабела. Конечно, для этого требовалась абсолютная государственная дисциплина и полное подчинение князю, т. е. энтропия должна была выдерживаться на самом минимальном уровне. Можно быть совершенно уверенным, что Москва не знала никакой демократии, в то же время не вызывает никаких сомнений что иначе ни о каком мощном государстве не могло быть и речи. Демократия в обмен на ареал — вот формула Московской державы. Хорошо это или плохо? Ну возьмем, к примеру, новгородское княжество. Да, уровень свободы там был несравненно выше чем в Москве, да и сама жизнь наверняка была побогаче. Новгород оживленно торговал с ганзейскими городами и был форпостом зарождающихся буржуазных отношений на русских землях. В 1570 году этот город был уничтожен Иваном Грозным. Это конечно плохо. Но ненавистники Москвы и защитники демократических вечевых новгородских традиций, упускают из вида один очень важный факт: именно такая политика Москвы привела к появлению у славян того самого «жизненного пространства» о котором так мечтали, но которого никогда не получили немцы.[431] А ведь это не глупость была. Сколько сейчас немцев? Где-то 80 миллионов, то есть столько, сколько при Гитлере. А сколько сейчас белых в США, Канаде и Австралии? Почти столько же сколько в Европе. А четыреста лет назад не было ни одного! Вот что такое жизненное пространство. И удалась бы немцам их «восточная программа», было бы их сейчас минимум в два раза больше. Но не будет. Ареал не позволяет. А славянам позволяет. А замкнулись бы они в своих псковско-новгородско-тверских княжествах, ну получили бы мы в итоге штук 5–7 таких себе чистеньких и ухоженных «финляндий» или «эстоний». И жило бы в каждой из них по 2–3 миллиона, и было бы тех же русских не 100 миллионов, а 20–30. И это еще при условии, что русские государства не воевали бы друг с другом вплоть до сегодняшнего дня, как это, кстати, было при князьях, домонгольских и постмонгольских. Да, потом пришел момент, когда начали присоединять земли, которые присоединять было ни в коем случае не нужно (Кавказ, Среднюю Азию), но до этой стадии доходят все империи.[432] После чего разваливаются под собственной тяжестью. А Россия ведь не просто захватывала и присоединяла, как Голландия Индонезию или Франция Конго, она интегрировала их, делала частью своей системы. Но даже сейчас, несмотря на распад СССР, полное разоружение и ужасающую динамику деградации населения по всем параметрам, шансы на то что «здесь» что-то образуется, кажутся гораздо более высоким чем в 1237-ом или даже в 1380 году. Для этого нужно обеспечить выполнение двух условий: а) переоценить т. н. «ценности» в соответствии с расово-биологическими системными стандартами; б) как советовал, гениальный Иван Грозный, «перебрать людишек».

Мы рассматриваем государства как открытые неравновесные системы, различающиеся по степеням обмена энергией и информацией с внешней средой и, как следствие, разной степенью производства энтропии. Россия выбрана нами в качестве примера максимально открытой империи, открытой системы, государства, которое с XIV по XIX век увеличивала свою площадь в среднем на 110 кв. км. в день, достигнув к началу правления Александра II площади в 24 миллиона кв. км. Правда, в 1867 году, Александр продаст Аляску, будучи не в состоянии контролировать столь огромную территорию и с тех пор Россия начнет утрачивать земли.[433] В 1905 будут потеряны Курилы и Южный Сахалин, в 1918 — Польша, Финляндия, Бессарабия и часть Закавказья, Сталин в 1939 и 1945 годах совершит последний бросок в Европу, но вернуть в лоно Империи удастся только Галицию, которая стала обособленной территорией еще во времена князя Данилы и шантажом заставить трусливых румын отдать назад Бессарабию. Ну и заберет в 1945 году часть бывшей Восточной Пруссии, а у японцев — Курилы и Сахалин. Это будет последний имперский успех, через сорок пять лет «шестая часть суши» распадется формально на 15, а фактически на 20 вполне автономных образований. Мы уже говорили, что нас мало интересуют нормальные стабильно работающие системы. Нас интересует почему системы разрушаются. Мы никогда не будем заниматься апологетикой Рима, что было так модно еще какие-то сто-двести лет назад, тем более мы не станем в стройные ряды творцов нового популярного мифа о «блистательной романовской России» или «великом и могучем Советском Союзе». Почему? Да потому что и то, и другое, слишком бездарно развалилось, причем Советский Союз — на наших глазах. Все всё видели. Так, кстати, разваливаются все многонациональные империи — меньшинства рвут их на части. Понятно, что новыми апологетами России-СССР движет вполне позитивная, но все же недопустимая в наших раскладах мотивация: они хотят увидеть будущее в прошлом, чем представляют удивительное сходство с евреями, которых почему-то не любят. Она-то и питает корни разного рода монархических, имперских, православных и необольшевистских организаций. Но плодов они не дадут, потому что сами идеи бесплодны, так же как пальмы из композитных материалов растущие на лужайках из пластмассовой травы или силиконовые рыбки «плавающие» в офисных аквариумах. Когда-то это всё было живое, но сейчас остался одни виртуальные проекции вроде бетонного монолита храма Христа, в гараже под которым шушера всех мастей держит свои престижные автомобили. Мы подобными ролевыми играми не занимаемся. Мы не будем пафосно трещать о «величии» и «передовой роли для всего человечества», как бы это ни ласкало слух миллионов. У нас скромные задачи — мы работаем на себя, на своих, а потому и другие подходы. Какие? О. Мельников в своем «Кратком очерке эволюции организованных систем» формулирует это так: «… психологически гораздо комфортнее ощущать себя Божьим творением, нежели потомком невообразимо длинного ряда живых существ, от ничтожной амёбы до смешной обезьяны. Очень непросто абстрагироваться от древнего дуалистического оценочного принципа: хороший-плохой, светлый-тёмный и т. д. и принять реальный мир и все стороны жизни такими, каковы они сложились и есть; относительность Добра и Зла, особенно для носителей европейско-ближневосточной религиозно-культурной традиции, попахивает серой…».[434] Мы берём из прошлого то, что прошло испытание временем, мы не знаем что такое «хороший» или «плохой», мы оперируем схемами «устойчивый-неустойчивый» и «прогрессивный-дегенеративный», а как критерий качества оцениваем длительность временного интервала. Понятно, что монархия не может служить примером, особенно если вспомнить, как и где закончил свою жизнь последний «Романов». Не может быть таковым и коммунизм, пусть он был сверхамбициозен и добился сенсационных результатов в первые 20 лет своего существования. Через 70 лет он испарился быстрее чем это обнаружили. Ну и само собой, откровенно смешным фарсом выглядит прямой «возврат к дохристианским верованиям». Это уже полная капитуляция перед будущим. Кто-то скажет что наш подход языческий. Может быть. Тогда мы можем сказать, что современное язычество — это сочетание наиболее передовых современных научных достижений с моральными принципами поднявшими в свое время белого человека на роль недосягаемого для других двигателя мироздания.

Итак, все последующие московские князья, а затем и петербургские императоры с коммунистическими генсеками, оказались прилежными учениками Ивана Калиты. И если Запад вторгался на цветные территории и самым грубым образом начинал их адаптировать к своим порядкам, что было возможно, так как территории были отделены тысячами или даже десятками тысяч километров, то российский случай такой роскоши не позволял — присоединялись пограничные территории, причем Москва далеко не всегда имела изначальное преимущество. Но симбиоз военной силы и умения адаптироваться к внешней среде почти всегда давал нужный результат. Нужный для расширения и устойчивости империи. Результат? К концу XV века Московия становится самой мощной частью бывшей Орды, с ней происходит то же, что в свое время с Римом, когда он окончательно победил самого главного врага — Карфаген. Москва становится исключительно привлекательным городом для азиатского элемента, который начинает переселяться туда в небывалых количествах, а заложенные в него традиции преклонения перед силой и прирожденное умение понравиться господину, приводит к закономерной ситуации — множество азиатских переселенцев оказывается на службе у московских царей. Такой себе, «московский улус». Главное условие поступления на службу — принятия православия — мало кого сдерживает. Итог? Треть всех дворянских фамилий в России — булгаро-татарского происхождения, а общее число таких фамилий приближается к семистам.[435] Юсуповы, Карамзины, Шахматовы, Кутузовы, Аксаковы, Куракины, Иевлевы, Татищевы, Аракчеевы, Бутурлины, Минины, Аничковы, Арцыбашевы, Рахманиновы, Мельгуновы, Беклемишевы, Тимирязевы, Нарышкины, Каратаевы, Горчаковы, Годуновы, в общем, список много страниц бы занял. Отсюда странный для западного националиста, но в общем правильный вывод И. Солневича: «Русская государственность, как и русский национализм всегда носила космополитический характер. /…/ Императорскими министрами были поляки, немцы, татары, армяне и даже греки. Русские династии были варяжскими, славянскими и немецкими. Борис Годунов был татарином. Коммунистический интернационал таким образом, в некоторой степени является наследником Императоров /…/Россия никогда не была «тюрьмой народов», Ни один народ в России не подвергался такому обращению какому подвергались Ирландия времен Кромвеля и времени Гладстона. За очень немногими исключениями, все национальности были совершенно равны перед законом. Финляндия /…/ до 1917 года оставалась в сущности республикой. Балтийские бароны оставались балтийскими баронами. Полудикое население охранялось самым заботливым образом. На кавказской нефти делали свои миллионы не русские капиталисты, а кавказские туземцы — Лианозовы и Манташевы». С ним соглашается и А. Боханов в статье «Полиэтничность Российской Имерии»: «…Россия, утверждает Каппелер, была не национальным государством русских, а «династически-сословно легитимизированным государством», а в объединявшей его имперской идее преобладали все же наднациональные черты, несмотря на очевидное родство ее структурообразующих компонентов с русским национальным сознанием».[436] Так политика брала верх над «кровью», над биологией. Любопытно, что она взяла верх и над религией, когда в 1654 Богдан Хмельницкий отложился от Польши к Московскому царству. Москва, уже давно претендовавшая на статус Третьего Рима, т. е. «последнего оплота истинной веры», должна была теперь и «истинную веру» адаптировать к присоединившимся православным землям, тем более что на этих землях тоже были свои древние традиции православия, собственно, с них оно и разошлось по Руси. Отсюда и идут т. н. «реформы патриарха Никона», который докатился до того, что начал переписывать старые русские канонические книги, в соответствии с новыми греческими, привозимыми с Украины. Начался знаменитый Раскол, имеющий для православия последствия не менее тяжелые, чем реформы Лютера для католицизма. По сути, в стране началась столетняя религиозная война, с массовыми сожжениями, самосожжениями, бегством на окраины, ссылками и всеми остальными прелестями. Поэтому когда вы слышите рассказы о том как в Европе было «триста лет светло от костров инквизиции», а у нас был тотальный религиозный мир, не верьте. Да, у нас не было инквизиции, но костров тоже хватало. Сколько народа пошло в Раскол? По разным данным — до 40 %. Вряд ли в Европе было столько еретиков. Так что можете «оценить масштабы». Правда, в отличие от Европы, обожающей шоу и пафос, в России всё было по-тихому. Но снова зададим вопрос: а какой смысл в этом всём был для русского православия? А никакого. Это была чистая политика, направленная на повышение устойчивости империи, а православие выступило здесь всего лишь её инструментом. Впрочем, таковым оно было всегда.

Такими вот методами территория росла, пока не выросла до размеров, про которые Екатерина II сказала: «Хорошо что у нас на севере океан, а то никакой армии бы не хватило!» Да, у славян появилось огромное жизненное пространство на котором их численность бурно росла и концу XIX века они по этому показателю оставили далеко позади все народы Европы, но это пространство было адаптировано и к неарийцам, которые изначально бесконечно отставая по всем параметрам, получили возможность интегрироваться в арийский социум и резко повысить свой статус. Русские, и вообще славяне, образовывали вертикаль, они были цементом системы, так как занимали весь её объем. Но это была не их система. А огромный объем системы, при разнородных национальных подсистемах из которых она состояла, накладывал свои требования к управлению, которому было очень сложно балансировать между тиранией и анархией. Отсюда и известная поговорка о свирепости законов, которая компенсируется их абсолютным невыполнением. И тот факт, что все цари и генсеки, вне зависимости от национальности, управляли практически одинаковыми методами. Можно понять Петра I, которому очень сильно понравилось в Голландии, который был просто поражен увиденным. Можно понять его желание превратить в Голландию Россию, но очевидно и то, что это невозможно было сделать методами ординарной восточной деспотии, с принудительными мобилизациями на стройки и налогами на заточку топоров. Вот мы и получили Пугачева и коммунистическую революцию — то и другое как раз и есть стихийный бунт против петровских реформ, которые сами по себе может и были очень своевременными. И приход после Петра «чисто арийских немцев» ничего не изменил. Правление череды немецких екатерин и николаев-палкиных ничем не отличалось от вполне славянских первых романовых, этого, кстати, не понял Гитлер, думая, что без немцев на троне Россия стала принципиально другой.

Одновременно, такая империя самим фактом своего существования оберегала цветных, ведь теперь они были избавлены от необходимости воевать друг с другом и получили возможность мирно развиваться. К ХХ веку они «доразвивались» до того, что начали создавать свои политические партии с явно антиимперскими, а потом и антирусскими программами. Как видно, это было совершенно закономерно.

И вот при таком раскладе власть берут большевики. Есть глубокий смысл, что основатель системологии А.А. Богданов оказался с большевиками, хотя его убеждения никак нельзя было назвать марксистскими. Он был не большевиком, но с большевиками. Помните рассуждения пастернаковского доктора Живаго «Я восхищен большевиками. Почему? Потому что они победят». Безусловно, Россия осенью 1917 года, была самым высокоэнтропийным государством в мире. Большевиков же было мало, особенно впечатляюще это выглядело на фоне необъятной клокочущей страны.

Марксизм дискредитировал себя как научная концепция во всех без исключения странах где его пытались реализовать, причем чем больше хозяйственная модель приближалась к тому что накатал Маркс, тем более катастрофическими последствиями для стран это оборачивалось. Впрочем, осенью 1917-го так не казалось, хотя отрезвление наступило быстро. Смешать еврейскую хилиастическую утопию с протестантской точностью и хладнокровным расчетом, а затем выпустить эту убойную смесь на народ с бездонным потенциалом! Каково? Должно ли это было привести к грандиозному хаосу? Безусловно, и это понимали. Вообще, планируемая революция ассоциировалась с пожаром. «Пожар мировой революции» — расхожий термин тех лет. Но пожар — это всегда резкое повышение энтропии. С другой стороны, мы знаем, что коммунизм, как земная экстрапроекция небесного иудео-христианского рая, предполагает минимум энтропии. Большевики, очевидно, входили в парадокс: c одной стороны выстроить идеальную (не идеализированную, а именно идеальную!) систему бесклассового общества, с отсутствующей собственностью, где регулятором служила бы исключительно воля «сознательных граждан», причем выстроить (как предполагалось) в кратчайшие сроки, с другой — прийти к этому идеальному низкоэнтропийному состоянию через тотальную ломку всех понятий, ведь как ни крути, в мире никогда еще не было человека могущего гармонично вписаться «в коммунизм». Грубо говоря, чем ближе та или иная страна подходила к коммунизму, тем больше в ней начинали воровать и убивать. Причем воровать всё, включая заведомо ненужные вещи, а убивать всех, включая и первых лиц.

Но это будет позже. А поначалу, большевики захватившие власть, сами стали вверху иерархии системы, которую они намечали реформировать. Поэтому их первые указы или, как они их сами называли, Декреты, поражают своей своевременностью и четкой направленностью на отсечение выскоэнтропийных групп могущих реально противостоять. Первые указы революционеров всегда такие. И действительно, зачем тратить энергию на приведение той или иной подсистемы в порядок, если можно её просто исключить, тем более что на данный момент она вообще может считаться избыточной.

Первым делом разобрались с войной, по сути убившей Российскую Империю. Злой парадокс: номинальная правящая верхушка России, стопроцентно немецкая, ввергла страну в войну против двух древних немецких европейских монархий, уложив в землю три с половиной миллиона человек. Поэтому первый декрет — Декрет о Мире.[437] Теперь можно было не беспокоиться, что восемь миллионов солдат попрут против большевиков. Наверное, если бы Николай Второй продавил подобный декрет хотя бы осенью 1916-го, то спокойно досидел бы до глубокой старости или, в крайнем случае, был бы взорван последними недобитыми радикалами, что было бы безусловно прогрессивней, чем отречься от престола в решающий момент, потеряв все без исключения рычаги управления страной и обречённо констатировать, что, мол, «кругом измена трусость и обман», хотя заявить нужно было что-то типа «страшно далеки мы от народа!». Но решения не было. Война, которая в отличие от Второй Мировой по сути была династической разборкой, продемонстрировала глубочайшую деградацию монархической системы как таковой и ознаменовала окончание «Pax Germana».

Затем разобрались с нацменьшинствами. Для начала всем дали право на самоопределение, чем те незамедлительно воспользовались, пока большевики переупорядочивали под себя центр страны. И впрямь, зачем втягивать в процесс всех, ведь чем меньше система, тем легче ее оптимизировать. А потом пошел обратный процесс — возвращение территорий. Некоторые устойчивые арийские национальные образования, такие как Польша или Прибалтика, сразу вернуть не удалось, да и Финляндия (правда, полунезависимая при царе) под шумок сбежала, но теперь уже возврат шел на несколько других условиях — возвращаемым давался формальный статус государственного образования. Так возник Советский Союз, так самая большая его часть — Российская Федерация — была разрезана на кучу национально-территориальных образований, причем так, что площадь регионов не выделенных для националов (т. е. населенных русскими) оказалась меньшей. Удивляться не стоит — это тоже было чисто политической мерой, не имеющей никакого отношения к строительству русской нации.

Говорят, что если двух близнецов-клонов воспитывать отдельно, причем так, что они даже не будут знать о существовании друг друга, их системные часы будут биться одинаково, т. е. схема их жизни будет похожа. Например, они могут жениться в один год, причем на внешне похожих женщинах. Могут заниматься одним и тем же делом и даже умереть в одинаковом возрасте. Такие примеры известны. Вот у немцев и русских, притом, что они жили отдельно и очень малое время имели общие границы, многие ключевые моменты похожи. Смотрите сами: крещение расового ярда немцев — саксонцев и пруссаков — IX век, крещение славян — Х век. И там и там — процедура довольно кровавая. Карла-крестителя так и называли — «истребитель саксов».[438] Потом Гитлер запретит использовать это клише. Ну а про крещение Новгорода и так всем известно. Следующая немецкая катастрофа — Тридцатилетняя война. Тоже на религиозной почве, между католиками и протестантами. Закончилась Вестфальским мирным договором 1648 года. А в Москве Никон в 1656 году начал свою Реформу повлекшую Раскол в православной церкви, её можно вполне приравнять к гражданской войне. Только через сто лет, в 1762 году, немец Петр III прекратил преследования старообрядцев. Ну и в катастрофах 1914-18 и 1941-45 гг. немцы и русские уже выясняли отношения непосредственно. В результате Германия была уничтожена как самостоятельное государство, а славяне и немцы понесли беспрецедентные потери только для того, чтобы мировая гегемония перешла от Англии к Америке. 25–30 миллионов славян были потеряны в этих войнах. Еще как минимум 10 миллионов стоила индустриализация и коллективизация. Раненых и искалеченных мы не считаем, но понятно, что их было не меньше. Миллионами они умирали в первые послевоенные годы. Тем более излишне доказывать, что эти 35 миллионов человек составляли значительную часть цвета нации, что в более понятом смысле означает расово-биологическое ядро. Интеллектуальная часть пострадала значительно меньше, это давало шанс не быть размазанным по стенке в первые же годы противостояния СССР-США. Ведь «холодная война» была интеллектуальным продолжением «горячей». В ней воевали интеллектуалы, а оружием были кульманы, первые электромеханические и аналоговые ЭВМ, циклотроны и синхрофазотроны, аэродинамические трубы, испытательные стенды, генераторы СВЧ, Бойцами можно было считать всех, от рядовых — физиков, математиков и инженеров, до маршалов — гениальных теоретиков и конструкторов. Эта невидимая, незаметная для масс война, — самая выдающаяся из всех проведенных СССР. Начатая при сильно неравных условиях, к завершению правления Сталина она была фактически выровнена к патовой ситуации, а к концу 50-ых годов инициатива и вовсе была перехвачена, правда ненадолго: страна, где статус главного народа бы низведен до уровня обслуживающего персонала, а потребности сведены к удовлетворению первичных потребностей, причем в минимальной форме, не имела будущего. Но шансы на стабильный научный паритет были. Это подтвердил посетивший в 1963 году СССР Норберт Винер. Понятно, что ему показали не всё, но про ту поездку он написал: «Они отстают от нас в аппаратуре — не безнадежно, а немного. Они впереди нас в разработке теории автоматизации».[439]

Итак, интеллектуалы гарантировали стабильное существование страны как минимум на несколько десятилетий вперед. Но СССР это не только кучка интеллектуалов и славянское расовое ядро. СССР — это 150 (или 200) национальностей, сколько именно, точно не знает никто. И у каждой свойв ектор, свой уровень энтропии. Системология рассматривает два уровня — описание отдельных звеньев системы и описание связей между ними. На политическом уровне, понятно: такими звеньями были народы, а связи между звеньями — тип отношений между народами. И вот здесь картина вырисовывалась довольно мрачная, по крайней мере, в перспективе. Сталин впервые столкнулся с этой проблемой во время войны (т. е. возмущающего воздействия на систему). Финалом была высылка народов имеющих низкую внутреннюю энтропию, вектор которых слишком явно не совпадал с направлением заданным Сталиным. И вот уже в дальнюю дорогу собираются чеченцы и ингуши, калмыки и крымские татары, карачаевцы и черкесы. Оправдан ли был такой шаг? На тот момент времени — да, он как бы выводил эти народы из кавказского социума, рвал связи, что способствовало стабилизации обстановки там, но одновременно он не допускал и обратного действия, ибо такой «откат» приводил к хаосу куда большему чем был до депортации.

Известно, что переход «хаос-порядок» требует энергетических затрат. Принимая решение о возвращении депортированных народов, власти понимали, что просто возвращением дело не ограничится. Начнется передел. Хаос. Он и начался, когда часть народов вернул Хрущёв, а оставшуюся часть — Горбачев. Две чеченские войны, трение между ингушами и осетинами, проблема крымских татар и турок-месхетинцев — всё это следствия системных ошибок. Но это т. н. «репрессированные народы». С нерепрессированными проблем было не меньше. Убереженные от массовой мобилизации, нетронутые военными разрушениями, с полностью сохраненной национальной элитой, крупные неарийские меньшинства (прежде всего закавказские и среднеазиатские) начали расти как на гормонах и кремлевская власть, состоявшая из деклассированного славянского, славяно-тюркского, хазарского и кавказского элемента могла реагировать только одним образом — увеличивать их степень свободы, попросту говоря — отпускать гайки. В полном соответствии с теоремой о минимуме производства энтропии, они должны были компенсировать её отдачей энергии. Как это происходило? А вот как. Разоблачение культа Сталина, оказывается, сильно оскорбило грузин. И действительно, Сталин сделал для них неизмеримо больше чем все их правители за тысячу лет до него. За что им на него обижаться? Вот они и оскорбились. Из маленького народа, насчитывающего до вхождения в Россию несколько сот тысяч человек, грузины, к середине ХХ века, превратились во второй (после евреев) привилегированный этнос империи, её лидеры вершили судьбы «тюрьмы народов», а такой субъект как Шеварднадзе, ставший во времена агонии СССР министром иностранных дел, даже раздаривал имперские земли! И непростые, а нефтеносные![440] Каково? Вы думаете Шеварднадзе был великий? Никоим образом. Его высокий статус был данью одному из нацменьшинств. Евреи поставлены впереди грузин только потому, что им была дарована фантастическая возможность — покидать пределы государственно-лагерных границ, выезжая туда, где их будут согласны принять. Наверное, это была своеобразная «отступная» за выдающееся их участие в установлении большевизма. Внуки начинали покидать страну созданную их дедами и «новые власти», за редкими исключениями, им не мешали. Потом, в Америке, они запели в дешевых ресторанах песни про «поручиков голицыных», «корнетов оболенских», «синее небо России», «гусарскую рулетку», «русские поля» и «деревянные погосты». Эта, с позволения сказать продукция, пачками поступала в СССР, что позволяло умным людям сделать единственно правильный вывод: мавр сделал свое дело, мавр может уходить. «Совок» себя исчерпал.[441] Не были забыты и мелкие народы. Но там политика была несколько иная. Предельно низкий уровень их развития и полное отсутствие понимания сущности государства, выделяло их в замкнутые сообщества находящиеся под тотальной тиранией местных князей имевших абсолютное влияние, а потому управление ими извне было затруднено. Как управлять тувинцами, хакасами или горными кавказскими племенами? Царская политика строилась на принципах договоренности с элитой, по модели: «вы платите налоги и не трогаете наших, а мы, если вы желаете, открываем вам доступ к определенным благам нашей цивилизации». И открыли. Большевики, уничтожив их элиту, всех этих князьков, баев и шейхов, пошли по более простому, марксистскому, но совершенно тупиковому пути — стали выращивать элиту из низов. Брали детей из кишлаков, аулов, а иногда и просто из первобытных стойбищ, учили их грамоте (специально для них разработанной!), затем отправляли в лучшие университеты, после чего назначали на ключевые должности, как своих государственно-племенных образований, так и центральных структур, включая армию, МВД и КГБ. Изучите биографию любого азиатского «президента» или кого-нибудь из межвидовых пристроенных на тепленькую должность в Москве. Любая из них начинается с самых низов, с самого низкого клана или рода внутри племени. «… эффективное имперское руководство могло быть только косвенным, при более или менее добровольном соучастии в исполнении господства со стороны тех, кто ему подчинен. Подобное было возможно только в том случае, если местные элиты предпочитали подчинение самостоятельности, что, в свою очередь, предполагало их постоянную инкорпорацию в центральную элиту. Аналогичное наблюдение принадлежит Д. Хоскингу, который, условно проецируя российский опыт на британскую почву, прибегнул к весьма образному пассажу: «Как если бы королева Виктория имела обычай назначать индийских набобов на должность лорда-лейтенанта графства Сассекс». В самом деле, нелепо представить, чтобы английский нобилитет и индийские магараджи уравнялись в правах и получили одинаковые привилегии, как это происходило с родовой знатью российских провинций, не только регулярно востребуемой властью, но и вносимой в родословные книги русского дворянства (!). Это ли не аргумент в пользу «неколониального» характера Российской империи?!»[442] Считалось, что так будет ослаблено влияние более сильных элит. Но дело не в элитах. Дело в биологии. Став элитой, бывшие низы начинали вести себя по тем же моделям что и бывшая элита, потому что по-другому было просто невозможно. Да и прежняя элита хоть и ослаблялась, но никуда полностью не исчезала, а потому затраты на содержание «пигмеев» возрастали с каждым днем. Как в той пословице про волка и лес. Такая практика соответствовала принципам устойчивости систем, но, как мы знаем, любая биологическая система имеет цель к которой сознательно стремится, в отличие от аттракторов неживых хаотических систем, которые наличествуют далеко не всегда. Система (как мы тоже знаем) развивается во времени и у разных элементов биологической системы может быть своя цель и своя модель развития. Чтоб сохранить лояльность альтернативных национально-расовых групп, нужно было тратить энергию, причем и на элиту, и на низы таких групп. Вот и шла непрерывная раздача наград и научных званий, льгот и привилегий. Вот и шел целевой набор в престижные университеты. По сути, уже в 60-ых годах, цветные и межвидовые элиты имели возможность делать практически что угодно, даже иметь своих рабов, при условии сохранения полной лояльности Москве.[443] Вы думаете это было трудно? Ничуть! Москва не особенно «наезжала», тем более что тамошние московские чиновники (пусть и русские по крови) были очень быстро прикормлены «титульными нациями». Денационализированный арийский элемент, не имевший никакой морали, сам будучи вырванным из низов и воспитанным на азиатско-марксистских доктринах, не мог стать самостоятельной силой, а потому легко покупался и продавался. Ни одной общей цели он не имел. А вот национальные группы — имели, поэтому поражение белых было вопросом времени. Пока же нацмены копили силу, для чего нужно было просто не допускать беспредела низов, два раза в год отправлять контингент в армию (именно там нацмены часто впервые узнавали что такое электричество, а еду можно готовить и не на костре, ну и с оружием обращаться научились, это им скоро понадобится), а также обеспечивать проведение общегосударственных мероприятий вроде выборов. Во всем остальном — полная свобода.

Такими вот методами, при Сталине были заложены основы многих национальных элит, но Сталин умер и тут же умерло его дело, как и дело создаваемое его любимыми Иваном Грозным и Петром Первым. Первый не уберег страну от Смуты, второй создал перманентный кризис императорской власти и подготовил все основы для прихода большевиков. Ленин так и говорил про Петра: «большевик на троне». Нет, само собой первые годы и даже десятилетия внешне ничего не было заметно, все-таки большие империи очень и очень инертны. Но процесс пошел и смысл его состоял в следующем: выделение из общей советской системы отдельных национальных систем уровень упорядоченности которых непрерывно рос, в то время как уровень упорядоченности общей системы падал. Главная причина падения упорядоченности — отсутствие имперсокообразующей нации, собственно, так и задумывалось; цементом империи должна была стать партия, но партия сама состояла из людей разных рас, национальностей и религиозных убеждений, а при таких исходных данных она просто не могла быть единой, её видимое единство было только вопросом времени, причем недолгого, а мотивацией служил инстинкт защиты своих привилегий перед собственными бессознательными массами.[444] Хрущев понимал, что его власть не та что у Сталина, он ведь не был способен уничтожать своих противников. Его власть — это компромисс, причем компромисс на более низком чем у Сталина уровне. Это означало одно: властью нужно делиться, т. е. сознательно идти на ее ослабление. И он поделился, начав создание совнархозов (региональных центров управления хозяйством) и назначением на должность первых секретарей ЦК республик только представителей «титульных наций»,[445] т. е. наций составляющей большинство в республике. Это и была прелюдия к распаду СССР именно по республиканскому, а не по какому-то другому принципу. С совнархозами Хрущев преследовал еще одну цель: выдавить из центра на периферию славянский элемент, начавший усиливаться после войны. Вакантные места в Москве заполнили инородцы, после чего Совнархозы были ликвидированы как «неэффективные». Через 30 лет инородцы станут главным мотором разрушения. Славяне, в массе своей имевшие боевой и хозяйственный опыт, остались на периферии. С «титульными» первыми секретарями даже формально обесценивался главный имперский принцип — руководить должен только человек главной имперско-образующей нации, в более общем случае — человек Москвы. Могут возразить, что в СССР как и в позднем Риме все имели гражданство и каждый мог занять любой пост. Это действительно так. Но вспомним, что началось в Риме, после того как Каракалла (кстати, межвидовой гибрид!) ввёл это самое гражданство? Его, безусловно, нужно было вводить, ибо Империя полностью утратила динамизм, требовалась свежая кровь, но допускать инородный и межрасовый элемент на императорское кресло было сродни самоубийству. Которое и состоялось. Допустим, если бы председателем ЦК компартии Украины назначили бы туркмена, а председателем ЦК компартии Туркмении эстонца, это можно было бы как-то понять. Но назначать руководить национально-территориальными формированиями представителя местной «фауны» и при этом надеяться на нерушимость империи, можно только находясь на очень глубокой стадии маразма. Это примерно то же, что доверить зекам охранять других зеков, выдать им оружие (для улучшения охраны) и искренне надеяться, что они вместе всё-таки не сбегут. Впрочем, шансы на оправдание надежд существенно повысятся, если обеспечить на зоне качество жизни гораздо более высокое чем на воле. Хотя чему удивляться? В стране, где лучшие этнографы гнили по зонам и концлагерям, где национальные вопросы, национальная психология, были абсолютно запретной темой, где лидерами становились только (в лучшем случае!) самые прожженные и беспринципные политические интриганы, а то и вообще слабые компромиссные фигуры, в принципе не могло родиться научно обоснованной концепции устойчивого государственного устройства. Российская Империя, будучи формально единой страной (кроме среднеазиатских эмиратов, имевших призрачный суверенитет «гарантированный» Англией), развалилась именно по национальным, а не по каким-то другим образованиям. Биология и информационная близость опять брала вверх. Никаких уроков «из прошлого» сделано не было. И если Ленина мы как-то можем оправдать за его проект образования СССР как «союза свободных народов», все-таки власть большевиков при нём была слабая, то сохранение Сталиным подобного статуса выглядит весьма и весьма странным, ведь Сталин в умах многих имперско-озабоченных выглядит эталоном русского (sic!) националиста-государственника. Наиболее правильным будет предположить, что даже Сталин не рисковал идти против национальных элит. Да, выслать в казахскую степь каких-нибудь немцев Поволжья или кабардинцев — куда ни шло, но упразднить союзные республики как таковые, представлялось неосуществимым, тем более что за прибалтов, кавказцев и, может быть, среднеазиатов вступились бы Америка с Англией, а они Сталину были ой как нужны, во всяком случае, до 1946 года. А после? После было не до республик. После нужно было готовиться к решающей схватке, причем не с Америкой, а со своими подельниками. Её дряхлый пахан Коба проиграл. Но и про республики он не забывал: Украину и Белоруссию сделал членами ООН, формально подтвердив их полностью независимый статус. Это им тоже пригодилось — после распада СССР не надо было вступать в ООН. Любопытно, но первой акцией постсталинского Политбюро стало физическое устранение наиболее влиятельного нацмена — Берии, вместе с окружением, разумеется. Напомним, что Берию патологически ненавидела армия (т. е. структура почти на 100 % славянская), а расстрельная команда вообще состояла из генералов — случай невиданный в истории расстрелов.[446]

Хрущев, впрочем, процарствовал недолго. Ровно в три раза меньше чем Сталин. Он вынужден был ослабить вертикаль власти, это повышало степень свободы, но сильно понижало устойчивость многонационального государства. Центробежные тенденции тут же начали набирать обороты во всех национальных образованиях, ну и к тому же Никита вернул в европейскую часть СССР народы перемещенные Сталиным. Вернул политзаключенных. Распустил интеллигентов. Иными словами, ввел в систему мощные ферменты дезорганизации. Катализаторы распада. Вспомним, что горбачевские интеллигенты так и называли себя — «дети ХХ съезда». Напомним наше главное правило: если один из элементов системы неустойчив, вся система неустойчива, а если этот элемент находится на более высоком иерархическом уровне, степень неустойчивости повышается пропорционально уровню. Почему сместили Хрущева? Да потому, что во-первых его оказалось возможно сместить без особого риска, а во-вторых, он стал неудобен для критического большинства членов ЦК. Слишком много молодых ввел. И не подстраховался. Молодежь обработала нужных людей, собрала Пленум, пока Хрущев мирно отдыхал в Пицунде и смотрел по ТВ репортаж о «запуске ракеты». Когда он прибыл на Пленум, его бывшие выдвиженцы и холуи, как и подобает подобного рода публике, дали волю своим эмоциям и чувствам, вот почему матерные выражения там доминировали над всеми другими. Новый генсек — Леонид Брежнев — понимал, что его власть еще более слабая чем у Хрущева, по сути, он всего лишь координатор коллективного органа — Политбюро. Как и любой человек выросший при Сталине, он был, что называется, «запуган навсегда». В 1957 году, на заседании ЦК он потерял сознание когда на него наорал Каганович. Даже в шутках его сквозила какая-то обреченность, притом, что он считается человеком веселым. Брежнев, этот типовой правитель «золотой осени империи», боялся любых потрясений и резких шагов, т. е. по идее должен был принимать активные меры к повышению устойчивости советской системы. Но это как мы знаем, требует либо ликвидации элементов вызывающих неустойчивость, либо сдерживания элементов посредством энергетической подпитки. Допустим, в неком спокойном городе NN появилась банда терроризирующая жителей и вызывающая у них панические настроения. У властей есть два пути. Первый — отловить и уничтожить банду, второй — договориться с ней. Вызвать на «стрелку» кого-нибудь из руководства и предложить, мол, давайте мы будем платить вам по 50 тыс. долларов в месяц, только вы никого не трогайте. Первый путь подразумевает однократные энергетические затраты, после чего устойчивость будет достигнута «навсегда», второй — затраты постоянные, тем более что аппетиты банды будут расти и уже скоро бандиты потребует не 50, а 100 тысяч в месяц. И если Хрущев балансировал между первым и вторым путем, то Брежнев пошел по второму. Не случайно ему устраивали беспрецедентно пышные приемы в кавказских и среднеазиатских республиках. Знали — приезжает их главный спонсор, главный меценат, главный благодетель.[447] Понимал ли это Брежнев? Наверное да, но что он мог сделать? Как любой монарх империи находящейся на закате, он жил по принципу: «после нас — хоть потоп». А вот лидеры «цветных» национальных образований жили будущим. Они были расово однородны, а получая энергетическую подпитку с белых республик, могли заниматься делами более сложными нежели ковроткачество, овцеводство и виноделие. Они могли начать планировать будущее, которого у них никогда бы не было, не попади они под арийское влияние. Именно поэтому они в массе своей спокойно пересидели перестройку, после чего уже формально объявили себя пожизненными президентами. Например, упоминаемый Шеварднадзе был хозяином Грузии (с небольшими перерывами) в 1972–2003 гг. За это время в Москве сменилось 6 генсеков-президентов. В Азербайджане и Казахстане по 2, в Киргизии и Туркмении — 3. Причем кавказско-среднеазиатские лидеры были похожи в своих действиях как близнецы-братья. Какая разница между Гейдаром Алиевым 30 лет правившим Азербайджаном и его сыном Ильхамом? А такая же как между «великим вождем» Ким Ир Сеном и «дорогим товарищем» Ким Чен Иром. Или чем отличается Кунаев от Назарбаева? Или Шеварднадзе, проводивший проамериканский внешнеполитический курс в бытность министром иностранных дел СССР и подаривший американцам нефтеносные районы возле Алеутских островов, от Саакашвили, проводящего тот же проамериканский курс, но теперь уже в рамках своей независимой банановой (простите, мандариновой) республики?[448] Т. е. лица могут меняться, но вектор движения государства остается неизменным. Как при Брежневе с Никсоном, так и при Путине с Бушем-юниором.

Но такой паритет с цветными не мог продолжаться бесконечно, хотя казалось, что «времена застоя» будут длиться вечно, причем многим даже хорошо информированным оптимистам. Арийцы уже не помышляли о сопротивлении. Большинство из способных сопротивляться давно наполнили братские могилы от Кёнигсберга до Магадана. Была личная затаенная ненависть к системе, но возник и своеобразный устойчивый симбиоз индивида и государства. Государство не сильно давило, при этом гарантировало индивиду определенный минимум. СССР превращался в мещанское мелкобуржуазное государство без всякого потенциала. Без идеи. Без смысла. Пройдет еще немного времени и при Горбачёве будет выброшено на помойку само понятие государства. А потом будет логический финал — разгром без единого выстрела. По масштабам сопоставимый с последствиями большой войны. Будет даже нечто большее чем капитуляция. Но пока начинался 1977 год. Наступала тепловая смерть, выразившаяся в коллективном лике членов Политбюро, чей средний возраст давно перевалил за 70 лет. Эта смерть должна была отразиться в новой конституции, провозгласившей построение в СССР «развитого (с ударением на предпоследний слог) социализма», а в биологической части — создание «новой исторической общности людей — советского народа». Но примут конституцию позже — 7 октября. А раньше, в январе того же года, кремлевских старцев будет ожидать маленький «сюрпрайз» — в Москве произойдут события, после которых станет ясно, что «великий могучий Советский Союз», построенный «на ленинском подходе к национальному вопросу», даже не колосс на глиняных ногах, но типовое полуфеодальное образование работающее по принципу «вассал-сюзерен», причем сюзерен, формально являющийся главным, должен вести умелое лавирование во избежание разбегания вассалов, а сам «советский народ» — типичная фикция.

8 января 1977 г. в половине шестого вечера, в Москве взорвалась бомба в вагоне метропоезда между станциями «Измайловская» и «Первомайская». Это был первый инцидент такого рода в столице считающейся одной из самых безопасных в мире. Советский человек привык к тому, что теракты в основном происходят в разного рода «палестинах» и «штатах Джамму и Кашмир». А тут — в Москве! Информацию, понятное дело, скрыть не удалось, но названное число жертв — 5 человек убитых и около 30 раненных, представляется сомнительным, учитывая заполненность вагона и мощность взрывного устройства. Через полчаса прогремел еще один взрыв — в магазине, а еще через пару минут — третий, на этот раз взорвалась бомба заложенная в мусорный контейнер возле магазина находящегося на улице Ильинка, соединяющей Кремль, здание ЦК КПСС и КГБ. Нужно ли говорить, что теракты вызвали шок в высших эшелонах власти. К партийным геронтократам на некоторое время вернулась былая хватка, когда речь шла об их собственной жизни и смерти они, как ни странно, реагировали весьма и весьма резко, несмотря на возраст. Это ни какие-нибудь американские ракеты, здесь работают «местные», причем кто именно — не ясно! Тут же было собрано экстренное совещание МВД и КГБ СССР. На поиск были брошены самые отборные сыскари, ведь взрыв на улице по которой ежедневно проезжает чуть ли не вся партийная элита рассматривался еще и как прямой вызов властям!

Несмотря на то, что взрывы по оценкам экспертов организовали дилетанты, опрос сотен свидетелей ничего путного не дал. Мы не будем описывать уникальную и кропотливую работу сотен оперативников и контрразведчиков включившихся в это дело, скажем только, что предварительным итогом следствия стало заключение, что нити преступления могут тянуться в Армению, Литву или Западную Украину. Как только эти «узловые точки» обозначились, сразу была выдвинута основная (и правильная!) версия: взрыв есть выходка армянских, литовских или украинских националистов. Т. е. в СССР были люди понимающие «что к чему» и мыслившие в правильном направлении. Другое дело, что сделать они ничего не могли. А на дворе уже было начало октября, когда под громовые раскаты аплодисментов в Кремлевском Дворце Съездов была принята новая Конституция, и нелепое клише «уникальная историческая общность людей» пошло гулять по стране. Но те кто выдвигал «этническую» версию, понимали: «единый советский народ» — чушь собачья, его никогда не было и никогда не будет.[449] Потому что быть не может. Нам же, в силу нашего национально-расового положения, не дано понять, что чувствовали нацмены читая этот восхитительный бред про «единый народ», тем более что национализм (пока что без явного элемента русофобии) цвел при Брежневе во всех республиках самым пышным цветом. Видели ли это полумертвые и бледные «активные члены ЦК КПСС» оккупировавшие Кремль? Если мы и предположим что видели и даже понимали к чему это ведёт, что они могли реально предпринять? Ничего. Уже ничего. Никакой искусственной породы «советских людей» не возникло и не могло возникнуть, здесь наши «певцы евразийства» сильно-сильно ошибаются, пытаясь убедить нас в том, чего нет. Были деградировавшие белые «совки» утратившие всё арийское. Были усиливающиеся цветные, улыбающиеся, но держащие за пазухой нож. А гипотетическое «рождение евразийца» означает одно — смерть арийца, смерть славянина.

Следователи делали свое дело и еще через месяц сузили район поиска до одного города — Еревана. Туда тут же вылетела бригада из Москвы. Интересно, что в это же время, но в обратном направлении, ехали террористы, готовившие еще более масштабную серию взрывов к 7 ноября — годовщине коммунистического переворота.

Вот тут и началось самое интересное, ради чего, собственно, мы про это всё рассказываем. Армянские чекисты, которые вроде бы будучи частью «единого советского народа» должны были оказывать москвичам всю необходимую помощь, начали не то чтобы тормозить дело, но выполнять свои профессиональные обязанности без полагающегося перед более высокопоставленными коллегами энтузиазма. Террористы тем временем закладывали очередные бомбы, нет, не в Ереване, а опять в Москве, на этот раз на Курском вокзале — крупнейшем в Европе. Впрочем, бомба не взорвалась (говорят что сумку где она лежала украли местные воры и увидев что там, передали её курировавшим их вокзальным ментам), но утечка информации об этом неудавшемся теракте вызвала панику среди москвичей. Впервые после 1941 года Москву начали патрулировать усиленные наряды милиции, военные патрули, а тысячи людей в «штатском» следили за всей подозрительной ручной кладью и ее обладателями.

По оставленным в сумке с неразорвавшейся бомбой вещдокам, сыщики в кратчайшие сроки вычислили и задержали всех террористов. Как только стало стопроцентно очевидно что все трое — армяне, произошло весьма знаковое событие — начальнику следственной группы сделал звонок первый секретарь армянской компартии Демирчян и в ультимативной форме потребовал «остановить беспредел устроенный московскими следователями» в «его республике». Скорее всего, он пытался дозвониться и до Брежнева, но злые языки утверждают, что «Лёня» в это время в очередной раз релаксировал в реанимационной палате и никакого влияния на ситуацию оказывать не мог. Впрочем, Демирчян был услышан. Министр внутренних дел Армении Юзбашьян, прибыл в Москву и обговорил план действий с Андроповым. Генерал КГБ Бобков вспоминает: «…мне стало известно об этом странном поведении председателя КГБ Армении Юзбашьяна. Он тщательно скрывал от руководства КГБ СССР информацию о действиях в республике представителей международной армянской террористической организации — Армянская секретная армия освобождения Армении «АСАЛА», созданной взамен «Дашнакцутюн». Именно этой организации принадлежит разработка взрывов в Московском метро».[450] Поразительно, но речь уже велась об освобождении задержанных под подписку о невыезде (!), хотя доказательств хватило бы не на одну банду. Сложные комбинации московских и местных гэбэшных элит закончились тем, что на квартире у одного из подозреваемых была найдена схема взрывного устройства. Террористов тихо вывезли в Москву, куда вскоре вылетел и Демирчян. Нет, не для разговора с Брежневым, а на празднование очередной годовщины захвата власти большевиками.

Итак, дело раскрыто. Теперь террористов ожидал советский суд, а он — самый гуманный в мире, не случайно ведь СССР держал первое место в мире по числу заключенных на 100 тысяч человек. И тем более не случайно, что каждая вторая советская семья сталкивалась с тюрьмой или зоной, либо с внутренней, либо с внешней стороны колючего орнамента. И уж совсем закономерно, что даже генсеки и президенты использовали и используют в своих выступлениях блатной жаргон.

Суд хотели сделать открытым, все-таки взрывы в московском метрополитене тогда не были столь часты как сейчас. Но кто-то резонно заметил, что нельзя в многонациональной стране проводить суд над террористической бандой состоящей из одной нации. Даже Сталин себе такого не позволял. Всякие «троцкисты-зиновьевцы» для очередного показательного процесса всегда набирались из разных народов. Только один раз, в 1953 году, евреи в деле врачей были обозначены как таковые, но мы хорошо помним чем это дело закончилось для самого Сталина: он умер именно тогда когда надо было. Вот если бы в банде было 2 армянина, один русский и один молдован, процесс бы провели. Наверное, Сталин бы так и сделал, произойди теракты в его время. К армянам еще кого-то бы «прикрепили» и устроили бы показуху на человек 50–70, из которых 40 бы расстреляли, а остальных отправили в каторжные зоны на 10–15 лет. И митинги на заводах и в парикмахерских с требованием «смертной казни подлых убийц» — тоже бы провели. Сталинские адвокаты, как и полагается, вместе с прокурорами требовали бы смертной казни. Здесь же суд совершенно справедливо был бы воспринят как «суд над армянами». Причем как самими армянами, так и всеми остальными. Вот что было страшно, ибо подрывалась пусть видимая, но все-таки устойчивость системы. И как в этот расклад вписывался бы термин «советский народ»? Если бы армяне взорвали метро в Ереване, можно было бы инициировать процесс, причем как сугубо внутриармянское дело. Кстати, за пределами Армении оно не получило бы никакого резонанса, в этом можно быть уверенным. Ведь формально у нас все нации равны. Этого боялась армянская элита. Этого боялась и московская. Армения и так считалась «оппозиционной» республикой, наряду с Грузией и Прибалтикой, и накалять там обстановку Москва не желала. Как ни странно, «информационная блокада» дела была совершенно оправдана в «имперской перспективе». Если все нации равны в правах, то они должны быть равны и в отношении к ним, это тоже залог пусть относительной, но все же устойчивости многонациональной системы. Политика — превыше всего!

Суд, впрочем, прошел. 64 тома дела были заслушаны за 4 дня. Еще через 4 дня объявили смертный приговор всем участникам, а еще через 5 дней террористы были ликвидированы. Самым забавным эпизодом на суде была проникновенная речь организатора группы Степана Затикяна, назвавшего СССР «жидороссийской империей». Знала кошка, чье мясо ела! Никаких сообщений на эту тему, кроме незначительной заметки в газете «Известия», не делалось. Армянское руководство само собой сделало всё необходимое. По указанию Демирчяна, ни одна газета выходившая на армянском языке, не опубликовала сообщения ни о самом теракте, ни о приговоре террористам. Обратим внимание на скорость исполнения. При Сталине, правда, «исполняли» еще быстрее, иногда сразу после оглашения, но казалось бы при добром коматозном четырежды герое СССР Брежневе ситуация должна была измениться.

Интересно, а как бы поступили власти, если бы метро взорвали не армяне, но самые что ни есть чистые русские? Да точно так же! Взорвали бы в Москве — пришили бы обычную уголовщину. Может быть лидеру приписали бы шизофрению, в СССР это практиковалось. Взорвали бы в Ереване — дело так же по-тихому довели бы до расстрельной стенки, без всякого акцента на «национальном вопросе». Это тоже соответствовало бы многонациональному имперскому «концепту». И не только советскому, но и царскому. Полная информационная блокада всех тем влияющих на устойчивость системы. «Фишка» в том, что в сложной системе, какой являлся Советский Союз, нестабильность практически любого звена влияла на общую устойчивость, поэтому в СССР было засекречено всё и граждане не получали никакой достоверной информации ни по одному из вопросов. Этим блестящее воспользовались те, кто работал на развал этой страны, ведь когда у вас нет никакой информации, вам можно говорить всё что угодно. Об этом мы поговорим в следующей главе «про Америку».

Впрочем, несмотря на то, что действия и Юзбашьяна и Демирчяна вполне гармонично вписывались в типовую реакцию типового националиста, Немезида (у нее в данном случае было армянское лицо) достала и их. Юзбашьяна убили сразу же после распада СССР в Ереване. Мотивы — во мраке. В том же Ереване, причем прямо во время заседания парламента в 1999 году, был ликвидирован Демирчян. Такими же террористами, которых он с надрывом сдавал залетным московским шерлокам холмсам из Министерства Хороших Поступков.

Армянский пример выбран как наиболее резонансная выходка националистов в годы застоя, а эти годы считаются эталоном спокойствия. Неприятности, впрочем, только начинались. Центральная власть слабела, её разрывали противоречия между партийной элитой, элитой МВД и элитой КГБ. Конец 70-ых-начало 80-ых годов, это период открытой войны между этими элитами. Итог — целая череда загадочных убийств и не менее загадочных «несчастных случаев» и самоубийств на всех уровнях, от рядового мента, до членов политбюро и министров силовых ведомств.

Вы думаете тесно спаянные республиканские партийно-ментовско-гебешные кланы не замечали противостояния в центре? Замечали. И делали выводы. Едва закончилось «армянское дело», пришел черед Грузии, где принималась республиканская конституция — фактическая копия общесоюзной, и где под давлением толпы «прогрессивных студентов» грузинский язык был прописан как государственный. Мелочь конечно, но очевидно, что студенты действовали по указке партийных органов, точно так же как будут действовать казахские студенты в Алма-Ате в 1986 году. И как на это мог отреагировать центр? Никак. Вот он никак и не отреагировал, даже притом, что самый опасный враг тоталитарного государства — инакомыслие. Но одно дело когда «инакомыслит» еврей, для которого естественное кредо — «выражение недовольства из принципа», замешанное на мазохизме и нарциссизме и которого в крайнем случае можно выбросить в Израиль или еще куда, другое — националистический терроризм. Или, например, когда инакомыслит целая республика. На армянском и грузинском примерах видны действия тесно связанных нацменьшинств с малой внутренней энтропией, теперь посмотрим как себя вёл такой большой народ как русские. Отто Вейнингер совершенно точно подметил, что арийцы представляются в виде каких-то несвязанных индивидов, в то время как его родные евреи всегда выглядят «плазмодием». Жаль Отто не знал других неарийцев, в этом случае в «плазмодий» были бы записаны далеко не только они. Русские, впрочем, тоже не молчали, по крайней мере их молчание на фоне одного из самых низких статусов на территории СССР выглядело бы как-то совсем странно и попахивало бы «клиникой». Но их атаки на систему носили сугубо индивидуальный характер и подтверждали высокоэнтропийный статус нации. Русский всегда был один, притом, что внутренняя энергия народа была огромной. Следовательно, превратить её в работу было невозможно! По этой же причине, русские совершенно не умеют жить в диаспоре, в отличие от тех же украинцев, итальянцев, ирландцев или литовцев, в этом они также поразительно схожи с немцами. По этой же причине, русские не умеют сбиваться в сложноорганизованные банды, вот почему никакой русской мафии не существует, а вся западная трескотня про «рашн мафию» — это рассказы о неарийских преступных группировках с бывшего СССР. Русские могут взбунтоваться как при Пугачеве, этот бунт всегда мощный и безумный, как правильно оценивал его Пушкин, но низкий уровень системности не дает возможности бунту развиться в максимальной степени и достичь нужного результата. Вот почему власти всегда эти бунты усмиряли. И совсем не удивительно (в рамках нашей концепции), что выступали против системы лучшие представители народа, автоматически являющиеся лучшими представителями белой расы. За три года до терактов в метро, капитан III ранга Валерий Саблин, недавно с отличием закончивший военную академию, поднял мятеж на большом противолодочном корабле «Строжевой», повторив то, что сделал семидесятью годами ранее (день в день!) лейтенант Императорского флота Петр Петрович Шмидт, в честь которого были названы улицы во всех крупных городах СССР и один из красивейших разводных мостов в Петербурге. Храбрость Саблина поражает, так же как и поражает его наивность: он планировал привести свой корабль из Риги в Петербург и потребовать там предоставление ему телеэфира, где намеревался изложить свои тридцать пунктов переустройства советской системы. Он не понимал, что коммунистические власти быстрее позволят ему увести свой набитый секретами корабль в Швецию или Англию, чем не то что сказать слово в эфире, но даже допустить широкую утечку информации об этом событии. Наверху советской машины плохо понимали что такое информация, но одно знали точно: информация — это сила. Информация — это опасность, причем самая большая. И чтобы народ ни в коем случае не усиливался, информацию от него прятали всеми возможными способами. Под «народом» мы здесь понимаем только арийский элемент, ибо на межвидовых его речи вряд ли произвели бы впечатление и были бы расценены как чудачество очередного белого придурка. Была поднята эскадрилья штурмовиков с приказом «разбомбить и потопить». Хотя вообще-то кроме Саблина там находилось несколько десятков человек, не имеющих к его выходке никакого отношения. Игра стоила свеч. Подняли всех — от сторожевиков до подводных лодок. Несколько резервных эскадрилий были приведены в боеготовность. В том числе и эскадрилья некоего полковника Джохара Дудаева.[451] Потом он станет известным. Очень известным, куда большим чем Саблин. Потому что за ним, за его идеей, будет стоять пусть маленький, но народ. За Саблиным — никто. По «Строжевому» началось прицельное бомбометание, но только после того как взрывами были повреждены рули, на корабль высадился десант арестовавший мятежного капитана и нескольких лояльных ему членов экипажа. Один из матросов, помогавший идти раненому Саблину, обернулся и громко произнес: «Запомните этого человека на всю жизнь! Это настоящий командир, настоящий офицер советского флота!» А «настоящих» советская власть не любила. Она их уничтожала. Все 70 лет. Уничтожала в войнах, индустриализациях, химизациях, электрификациях, коллективизациях, «великих отечественных войнах», застоях и перестройках. Стоит ли удивляться обилию неполноценных существ? Вот почему сейчас самые главные вопросы не «кто виноват?» и «что делать?» Гораздо интереснее понимать ответ на вопросы типа: «а почему всё так сгнило?» Да, потому что всех «не гнилых» уничтожили. Нет, не при Брежневе. При нем добивали остатки. Саблина тоже быстро расстреляли, правда, не через пять дней как армян, а через четырнадцать. Хотя он был не террорист. Более «чисто» сработал Николай Беленко, угнавший в 1976 году перехватчик МиГ-25 в Японию и переправленный затем в США. Туда руки у КГБ не доставали. Беленко, так же как и Саблин, — цвет нации. Биография его могла бы стать идеальной для любого амбициозного советского яппи. Родился в провинциальном Нальчике в рабочей семье. С отличием окончил школу. С отличием окончил военное училище. Женился. Родил сына. Вступил в КПСС. Был лучшим летчиком-инструктором, за что ему было доверено летать на новейшем самолете, выпуск которого начался несколькими месяцами ранее. Любая информация о нём, даже о факте его наличия, составляла абсолютную государственную тайну. Составляла до 6 сентября 1976 года. В этот черный для советской авиации день, самолет управляемый Беленко, имитируя падение в океан, исчез с экрана радаров, затем, летя на высоте 40–50 метров, спокойно пересек Японское море и приземлился в аэропорту Хакодате. Шок охвативший высшие военно-партийные круги трудно описать, а ущерб нанесенный противовоздушной обороне вынужденной полностью менять систему опознавания «свой-чужой», вряд ли поддается оценке, по разным данным он исчисляется миллиардами. Ведь сбежал тот, кого считали лучшим! Тот, кому казалось бы можно доверить всё! Сбежал! Бросив жену и ребенка! Оцените, граждане, степень его ненависти к советской системе. Столько всего пройти, но достигнуть цели. Пассионарность в самом качественном виде. Можно ли считать его предателем? Формально — да. Фактически — нет. Нельзя предать чужую систему. Но опять-таки, трагедия Саблина и Беленко: они были одни. Абсолютно одни. За ними не стоял никто. Система, в которую они были встроены, была им чужда. Своими действиями они сработали против системы, но в свою очередь никакую другую систему они не представляли, что очень невыгодно отличает их как от армян, взорвавших метро в 1977-ом, так и от чеченов, взорвавших то же метро в 2003-ем. И за теми и за другими — своя национальная система, они знали что их будут защищать национальные лидеры. Не факт что защитят, но то что будут — несомненно. Нацмены ненавидят центральную власть, считая ее белой, но при этом они пользуются её слабостями укрепляя свою систему, белый же, ненавидя систему, работает, по сути, вхолостую, а то и против своих же. Конечно, Беленко мог утопить самолет или направить его в скалу, предварительно выбросившись с парашюта. Американцы бы тогда никаких секретов не узнали. Но он сознательно делал то, что делал. Эта была месть системе. За что? За всё! Во всяком случае, жизни ни одного постороннего человека он ущерба не нанес. Советские спецслужбы тут же распространили слух что Беленко погиб в автокатастрофе в Америке. Активно отрабатывались его возможные связи с ЦРУ, конечно же не обнаруженные. Военных и гэбистов можно понять: кто теперь мог гарантировать, что самолеты не полетят к противнику целыми эскадрильями? На самом деле Беленко стал в Штатах вполне преуспевающим гражданином, женился, завел троих детей и сейчас наверняка встречает старость где-нибудь возле домика с голубым бассейном в Калифорнии. А что он был нашим человеком, можно понять хотя бы по некоторым его высказываниям, он вообще был довольно откровенным, тем более с разжиревшими политкорректными янками: «научный коммунизм — это рак мозга», «Советский Союз — это лагерь, окруженным колючей проволокой», «истинные предатели сидят в Кремле и каждый день пьют народную кровь», «женщинам место на кухне, а не в кабине самолета», «гомосексуалистов надо расстреливать», «церкви переоборудовать в ночные клубы, а ожиревших попов сажать в тюрьмы, так как они легально крадут деньги у тупых людей». Системно мыслил! Цвет нации. Но таких были единицы. И про них никто не знал. Вот почему если в тридцатые-сороковые годы популярным секс-символом был летчик, а в шестидесятые космонавт, то в семидесятые никаких символов уже не было, а в девяностые всех затмил пузатый коротышка в наколках, малиновом пиджаке, золотых жгутах и со складчатым затылком как у шарпея. Закономерный итог полного вырождения.[452]

Мы видим, что за сотни лет особенно ничего не изменилось. Когда границ как таковых не было, люди не желающие быть в холопах бежали на Дон и в Сибирь. За ними бежало государство, раздвигая свои границы. Когда граница стала окончательной и труднопроходимой, начали угонять самолеты. Вообще СССР был (и остался) единственной страной в мире, где люди угоняли самолет только для того чтоб оказаться за границей, в отличии от других стран, где захватчики всегда выдвигали конкретные требования (деньги, освобождение своих людей из тюрем и т. п.) Иногда в это дело включались даже маленькие дети, как это произошло в чисто русской семье Овечкиных. Ну и мы здесь промолчим про множество попыток вооруженного прорыва через границу и случаев бегства на моторных лодках. Народ понимал что бороться с системой невозможно, ибо для борьбы с системой нужна другая система, а её не было. Вот и оставалось одно — убежать. Саблин, кстати, этого не понял. И поплатился жизнью. Беленко понял и остался в живых.

Бесконечное количество больших пухлых книг, брошюрок и просто статей (не говоря про трёп в интернет-форумах) обсасывает т. н. «русскую идею». Сам по себе этот факт может говорить только о том, что народ находится в глубоком идеологическом тупике. Причем самое смешное или может быть страшное то, что в большинстве случаев рассуждения носят пассивно-компенсаторный характер и апеллируют к абстрактным категориями вроде «души», «духовности», «предопределения», «предназначения свыше», «избранности», «мессианской роли» и т. п. Всё носит печать обреченности. Всё очень сильно не похоже на XXI век, скорее на XIX-ый. Точно как в тогдашней литературе. Бесконечные стоны, всхлипы, вопли и полное отсутствие динамизма. Нет катализаторов. Тотальная интеллектуальная импотенция. Всё очень сильно попахивает самообманом, он — защитная реакция, но на самообмане еще никто ничего не достиг. Народ, в массе своей вполне образованный, не может элементарно сформулировать исходные условия и определить наиболее энергетически выгодную модель действия. Мы помним чем заканчивались для России разные прожекты по «спасению православной братвы» и прочего расово-сомнительного материала. Не менее вздорной представляется идея панславизма, но сейчас, в условиях когда практически все западнославянские страны или уже вступили в НАТО или вступят туда в ближайшее время, к ней как-то не взывают. Мы помним, чем заканчивались для Советского Союза авантюры во внешней политике связанные с распространением коммунизма по всему миру. Запад создавал подставные компартии, в которые Москва вбухивала миллионы и миллиарды без всякой отдачи. Как только при Горбачеве деньги прекратили поступать, все компартии, даже те, что считались сильными, испарились буквально в считанные дни. В этом отличие панславизма от пангерманизма. Как ни крути, датчане, голландцы, валлоны и норвежцы не только вели себя вполне лояльно по отношению к Вермахту, но и поставляли людей в СС. Даже притом, что их страны были оккупированы самым бесцеремонным образом. Оккупированы, но правильно встроены в немецкую вертикаль. Нейтральные шведы стали Рейху базой цветных металлов, а нейтральные швейцарцы — его «внешэкономбанком». Т. е. Pax Germana был совершенно устойчив и прекратил существование исключительно под действием внешних факторов. Панславизм оказался утопией чистой воды, существующей только в воспаленных головах религиозно-озабоченных евразийцев типа Данилевского или таких странных с точки зрения расовых концепций субъектов как Коба Джугашвили. Здесь же мы констатируем довольно неприятный факт: западную агрессивность противопоставляют таким русским качествам, которыми этнопсихологи наделяют этносы стоящие на самых низких ступенях социальной пирамиды. А это в сто раз опаснее чем американская информационная экспансия. Параллельно в меню и другая идея — обесценивание настоящего. Т. е. идеологические схемы рисуются исключительно в будущем времени, даже не в будущем, а в отдаленно будущем, по схеме: «Когда мы придем к власти». Но к власти просто так никто не приходит, а методика «прихода к власти» в стране, где реальный расистский и националистический элемент не представлен ни в Думе, ни в правительстве ни одним человеком, вообще не описывается, поэтому рассуждения, в общем, становятся похожими на фантазирование на тему «когда мы колонизируем Плутон, проблема полезных ископаемых не Земле будет решена». Отсюда формирование мазохической установки «потерпеть ради будущего». Джордж Клайн еще при Сталине четко констатировал что «асимметрия в пользу будущего» — вернейший признак отсталой тоталитарной идеологии не имеющей никакого будущего.[453] На более простом уровне она обозначает изначальную капитуляцию перед временем, перед настоящим. Да, время — самая большая сила, но каждый белый должен всегда помнить, что его в принципе тоже можно победить, т. е. заставить работать на себя. Наша жизнь имеет конечный временной отрезок и главная её цель — обеспечить более высокое качество будущего поколения, что в первую очередь подразумевает расовую чистоту и интеллектуально-биологический статус. Можно, например, в 16 лет подсесть на наркотики, а в 20 умереть от передоза. Какой при этом достигнут итог? Временной отрезок жизни сознательно занижен, собственное качество никак не улучшено. Смысл существования — отсутствует. С таким же успехом можно вести здоровый образ жизни, но разбавлять свою кровь межвидовыми гибридами. Итог тот же самый, только растянутый во времени — расовый статус потомства нивелируется и отсутствуют всякие гарантии его восстановления в будущем.

Вообще рассматривать будущее русских в России нельзя вне рамок белой расы, составной частью которой они являются. А устойчивое существование любого белого народа может обеспечиваться только интеллектуальным превосходством соединенным с расовым мировоззрением. По большому счету, здесь нас даже не должна пугать низкая рождаемость. Главное не количество, а качество. Пусть белых будет меньше, но пусть они не тянут балласт дегенератов дискредитирующих расу и повышающих её внутреннюю энтропию. Уже сейчас интеллектуалы владеют методами позволяющими откорректировать население по любому из нужных параметров. Почему эти методы не внедряются? Как раз потому, что нет расового мировоззрения. Поэтому, пока мыслящий слой будет смотреть в отдаленное будущее — не будет ни будущего, ни настоящего. Т. е. до будущего просто никто не доживет.

Исторический анализ любой распадающейся империи показывает, что она будет делиться, до тех пор, пока есть чему отделяться. Так что распад СССР — это еще не конец процесса. Возросший (и постоянно возрастающий) статус неарийских народов России, неизбежно будет стремиться обеспечить себе более высокую степень свободы. Это банальный физический эффект: при вращении неоднородной массы, куски с более высокой плотностью будут отрываться раньше, так как для них центробежная сила будет выше, такая себе, сепарация. Кто начал первых бухтеть против России? «Плотные» и «системные» кавказцы и татары, но отнюдь не малочисленные народы с низкой плотностью проживания. Куски империи можно сдерживать только непрерывно повышая «энергию связи» с центром, что в переводе на экономический язык, обозначает перекачку ресурсов в сепаратные окраины. Вот вам очередной парадокс. Удержание того или иного куска империи может быть целесообразно только в том случае, если политико-экономическая выгода от него намного выше чем затрачиваемые на удержание ресурсы. В противном случае, ресурсы империи будут вылетать в «дотационный регион» как в черную дыру. Становится совершенно ясна бесперспективность войны в Чечне и вообще вся политика на Кавказе, ибо с центра туда идут всевозрастающие инвестиции, легко компенсирующие все потери и доказательство этому — демографический взрыв, идущий примерно с начала нынешнего века. Гигантские портреты Путина висящие в кабинетах племенных вождей разных калибров не должны никого вводить в заблуждение. Путин для них действительно свой человек, человек, обеспечивающий рост силы их народов. На фоне тотально декларируемого вырождения русских это смотрится просто впечатляюще! Это понимают не только вожди, вот почему на Кавказе Путин набирает куда больше голосов чем в центральной России, что, впрочем, не мешает ему и там побеждать с первого захода.

Мы понимаем, что бессмысленно выдавать какие-либо конкретные рецепты по «спасению» или «преодолению». Решение системных задач — сложное дело и здесь нет однозначно гарантированных решений. Все решения характеризуются определенной вероятностью. Точно так же как при прогнозировании погоды. Другое дело, что можно создавать условия, при котором получение нужного результата будет наиболее вероятно, хотя еще раз повторим, негарантированно. Пусть это никого не пугает. Арийцы потому и заняли в своё время первое место в эволюционной гонке, что работали на победу даже тогда, когда казалось бы нет никаких шансов. Результат будет, если будет движение к результату.

Итак, что мы имеем в качестве исходных условий? Есть огромная территория, самая большая в мире, на которой, с разной, но почти всегда невысокой плотностью, проживают 80–90 миллионов арийцев. Уровень их связей крайне слабый, причины были проанализированы выше, горизонтальные связи отсутствуют как таковые, а вертикальные не выражены. На этой же территории компактными группами проживают представители более чем ста национальностей, но для простоты изложения мы будет рассматривать только самые крупные нации или национальные группы. Некоторые группы, такие как евреи и кавказцы, помимо компактных групп проживания, равномерно «размазаны» по всей стране и имеют очень сильные горизонтальные связи. Другие крупные народы, скажем, татары или башкиры имеют свои полугосударства с сильными вертикалями и пожизненными президентами-ханами, статус которых напоминает статус русских князей при Орде, только ярлыки они пока получают в Москве, впрочем, дань уже не платят. Таким образом, с позиции теории систем, мы имеем огромную, но неустойчивую арийскую систему, в которую встроены неарийские подсистемы разного типа, но вполне надежные и устойчивые. Вот отсюда, как говорится, и надо «плясать». Устойчивость цветных систем позволяет им играючи отбирать энергию у арийцев и подчинять себе их локальные группы, а степень опасности того или иного народа для арийцев прямо пропорциональна уровню его системности. Вот почему на «хлебных», т. е. энергетически выгодных должностях в России, такое огромное количество цветных. Можно привести пример чеченцев, численность которых составляет всего 1 % от всего населения РФ, а территория — так вообще доли процента, но которые за последние лет 10–15 очень круто повлияли на многие стороны жизни этого гигантского государства, резко подняв его энтропию. Попытки сбить её чисто военным путем привели к ожидаемому результату — двум вдребезги проигранным войнам и выплатам непрерывных контрибуций, уровень которых будет возрастать по мере повышения уровня системности чеченцев, впрочем, это относится не только к чеченцам и кавказцам, но и ко всем остальным меньшинствам. Более опытные народы, такие как татары или башкиры, ведут себя осмотрительнее — они хотят поиметь всё, но без потрясений, без «катастрофы», делая ставку на плавное обретение суверенитета и максимально возможный отбор энергии у метрополии, которой, как обычно, они клянутся в вечной верности. Здесь свою отрицательную роль сыграла теория Льва Гумилева о «комплиментарных народах», т. е. о народах разных языковых и этнических групп, которые как бы соответствуют друг другу и могут «вечно» жить в мире и стабильности. На самом деле, вся эта теория — явно нелепая, противоречащая фундаментальным вещам. И когда это русские и татары стали комплиментарны, в каком году? Когда татары дотла сжигали сотни русских городов и уводили народ в рабство? Когда они, по сути, уничтожили всё наследие древней Руси? Или раньше они не были комплиментарны, а потом резко стали? Тогда я вам советую поинтересоваться статистикой распределения высших руководящих должностей в Татарстане. Притом, что численность русских и татар примерно одинакова, в руководящем звене этой «автономии» русских аж 2 %. В ленинском ЦК, который сравнивают с израильским кнессетом, русских, кстати, было гораздо больше. Вот вам и комплиментарность! Дружба дружбой, а табачок, ребята, врозь! Не знаю, зачем Гумилев это придумал? Может быть для того чтобы «отмазать» свои собственные татарские корни, ведь фамилия «Гумилёв» идет от татарской «Джумилёв» или «Джамилёв», вспомним хотя бы долгоиграющего лидера крымских татар Мустафу Джамилёва. А может и в угоду большевикам, чтобы объяснить отсутствие межнациональных трений, которое якобы должно наступить при социализме и тем более коммунизме. А вот его мать, «татарская» салонная поэтесса Ахматова, видимо, получше разбиралась в «теме», когда после прихода большевиков сказала: «татар пережили и этих переживем!», причем столь резвый оптимизм ей был совсем не свойственен. Нам лишь остается констатировать, что на сегодняшний день ни татар, ни большевиков, мы не пережили и если в общеарийском плане мы говорим о преодолении недочеловека, то в славянском раскладе, как частный случай, можно говорить о преодолении азиата.

Собственно, задача может быть теоретически решена с нужным результатом даже в этих довольно жестких краевых условиях. Для этого нужно чтобы в некоторый момент времени (причем чем быстрее он наступит, тем выше будет вероятность достижения нужного результата), весь или почти весь арийский контингент вдруг (ну скажем, под воздействием некоторого фактора) резко повысил бы свою степень системности. Чтобы качество связей оказалось бы во всяком случае не хуже чем у кавказцев, про евреев я и не говорю. Здесь можно опять вспомнить воду, которую можно плавно охлаждать и которая при достижении определенного значения температуры вдруг переходит в твердый лед, не уступающий по прочности многим видам стали. В стальной лёд. Но чтобы так резко повысить качество связей, нужно чтобы и звенья изменились, нужно чтобы все увидели всё, чтобы биология стала выше христианства, выше юродства, выше ублюдочной морали, вообще выше всего и чтобы градация «свой-чужой» приобрела бы сначала биологический и только потом любой другой оттенок. Но этот, вариант, как мы уже говорили, чисто теоретический. Территория огромна, а плотность связей — невысока. Он принципиально возможен, но вот мало кто рискнет допустить его осуществление, ибо вероятность крайне низка. Здесь как в лотерее — вы можете сыграть один раз и сорвать джекпот, а можете каждый тираж покупать по сто билетов и за всю жизнь не выиграть ни копейки. Однако собственное выживание и победу как-то не хочется превращать в лотерею, поэтому нужно рассмотреть варианты наиболее реальные.

Вообще всё, даже потенциально прогрессивное что делается в России, всегда будет спотыкаться об нацменов, имеющих четкую организацию и более-менее обозначенный вектор, а поскольку нацмены неарийские, то и вектор у них будет направлен совсем в другую сторону нежели у славян. При формальном равенстве всех перед законом, любое решение, пусть и рассчитываемое «в уме» на русских, будет укреплять и нацменьшинства. Запомните это те, кто грезит о «русском имперском будущем». Русские или вообще славяне — неотрегулированная система, поэтому её КПД крайне низок. В точно такую же ловушку попал Советский Союз. Гарантированный «социальный пакет» способствовал тому, что цветные росли как на стероидах. Мало кто знает, но если бы он не распался в 1991 году, то к 2010 году цветное население сравнялось бы с белым. К счастью, это пока удалось оттянуть. Как? Отцепили ряд цветных регионов.[454] Но Россия сейчас воспроизводит всю структуру взаимоотношений с нацменами существовавшую при СССР, вспомним, что самый высокий уровень жизни там существовал в закавказских республиках, богатства жителей которых стали исходным материалом для анекдотов и полулегендарных историй. Сейчас место закавказских республик заняли кавказские. Они, кстати, имеют и больше всего прав, как в свое время Грузия. И в организованную преступность их вклад самый большой. Место среднеазиатских — тюркские регионы Поволжья, с их баями-президентами, пышными праздниками, историческими клятвами в верности и плановому взращиванию местного национализма, который в нужный момент будет спущен с цепи. Угадайте на кого. Украина, Белоруссия и Прибалтика вышли из системы в 1991-году, поэтому русские сейчас остались один на один со всем этим бессмысленным и всепожирающим «смешением языков».[455] В столь сложной ситуации бессмысленно уповать на некоего лидера, который придет (пусть и нелегитимным путем) и установит «прочную русскую арийскую вертикаль», а именно на это многие так сильно надеются, предпочитая ничего не делать и тупо ждать. Отдельные продвинутые экземпляры ищут аналогии с Веймарской Германией, но никаких аналогий нет. Мы уже говорили, что Россия и Германия — это системы устроенные прямо противоположно. Но даже притом что 99 % населения Германии составляли немцы, даже притом что там была жесткая вертикаль и обоснованная концепция строительства национального государства на расовых принципах, даже притом что там был невероятный экономический кризис, партия Гитлера набрала меньше половины голосов. Набрала при самых благоприятных условиях которые вообще могут быть. Которые может бывают только раз в истории и то не у каждого. И можно ли подобный исход ожидать в России, где на 60 % арийцев приходится 40 % цветных, жестко структурированных в системы, где государствообразующий народ не обозначен ни в одном из базовых документов, где он, в отличие от нацменов, не имеет даже формальной государственности. Про национальную идеологию я вообще молчу, это пока заоблачная перспектива. И есть ли в России такая партия как НСДАП? И есть ли там реальная вероятность её появления? Есть ли в России фрайкоры, т. е. добровольческие арийские вооруженные корпуса? Посмотрите репортажи о митингах в Грозном, где чуть ли не на каждом висит автомат и о митинге в любом русском городе. Многое станет понятно. Кстати, законом владение автоматическим оружием, да и прочим «огнестрелом», для «обычных граждан» запрещено, но не все живут по законам, некоторые организованные национальные группы живут «по понятиям». По своим понятиям.[456] Очевидно, что они тут же получают преимущество в разнообразии и закон оказывается против них бессилен, во всяком случае, на подконтрольных им территориях. Ну и добавьте сюда золотой дождь из нефтедолларов, гораздо больший чем тот, что посыпался на загнивающий СССР при Брежневе. Сыпался бы такой же на Веймарскую Германию, там ни то что Гитлер, там даже Эберт получил бы клеймо махрового нациста. И сидел бы в канцлерах бесцветный либеральный слизнячок. Христианский демократ или христианский социалист. А то и вообще баба, вроде нынешней бундесканцлерши. Германия рассчиталась бы по репарациям и тихо продолжала бы гнить на манер Франции. Где-то к 1939 году разжиревшим немцам надоело бы работать и они начали бы завозить в страну цветных — негров, турок, албанцев. И на кого бы сейчас равнялись современные нацисты? И были бы они вообще? Так что вариант «русского фюрера» — призрачный и может вообще не рассматриваться. Впрочем, учитывая любовь масс к кровавым диктаторам, Кремль может такового подготовить. А что? Сплошные преимущества. Диктатор, кстати, может и в русский национализм поиграть. Пиночет вон тоже играл в чилийский, даже «Майн Кампф» переиздавал кучу раз, что не мешало американцам владеть в Чили абсолютно всем и бесконтрольно вывозить богатства страны. Собственно, для этого его и поставили. Чтоб порядок поддерживал. А весь его «нацизм» и «антисемитизм» — не более чем информационный фон.

Вероятность желательного исхода существенно повышается, если задачу решать не для всей системы, а для её части. Для России это особенно важно, ведь её площадь самая большая в мире. Нужно помнить, что любое действие предполагающее резкую оптимизацию, резкий вынос энтропии, это всегда катастрофа. Это вещь, к которой нужно быть готовым или, в случае неготовности к ней, иметь волю и способность её преодолеть. Мы в предыдущих главах говорили про резкий отток энтропии и что даже при нём нужно выдерживать этот самый «порядок выноса». Советский Союз был наиболее нелепым и безумным образованием в истории человечества. Он держался за счет энергии арийских народов, качество (и количество) которых падало катастрофическим образом. И как знать, может нужно сказать спасибо американским стратегам, во многом поспособствовавшим его развалу? И может нужно по-другому взглянуть на роль Горбачева?[457] Ведь он был наиболее расово-полноценным русским правителем со времен Алексея Михайловича. Со ставрополья, т. е. с окраины. Из станицы. Не закономерно ли, что именно такой человек подтолкнул падающий «советский колосс»? Да, плохо что он был денационализированным продуктом системы. А был бы расистом, все можно было бы разрулить гораздо более оптимально. Таким образом, Горбачев находился совсем недалеко от того чтобы оказаться величайшим правителем на Руси со времен князей, но не имея национально-расовых ориентиров пошел по пути простого разрушения. Но и теперь мы имеем пять вполне упорядоченных арийских государств: три прибалтийские республики, Беларусь и Украину. Да, им угрожают все те опасности что угрожают белым странам вообще — т. е. нашествие цветных, снижение популяции, американизация образа жизни, ухудшение экологии, но они избавлены от необходимости содержать за свой счет цветные регионы. Они не тянут на себе этот неподъемный и становящийся всё более тяжелым хомут «национальных автономий», а эти автономии — то же, что и раковая опухоль, которая растет пропорционально угасанию организма. Правда, после угасания организма, дохнет и сама опухоль. Медицина знает случаи, когда опухоль, причем на неоперабельной стадии, исчезала. Даже безо всякой терапии. Но такие случаи редки, они вроде той лотереи. Механизм излечения неясен, очевидно, что в организме происходила некая перестройка, опухоль теряла возможность разрастаться, теряла возможность получать из организма энергию. Нет, можно опустить руки и надеяться что всё само собой рассосется и вообще на то, что Бог поможет. Но весь исторический путь показывает, что успех сопутствовал тем, кто к чему-то стремился. Бог, кстати, не дает никаких гарантий, всё зависит от вас.

Но и это еще не всё. Мы не раз говорили, что строительство государства всегда начинается с некоего первичного упорядочивающего элемента и называли эти элементы для разных государств. Опять-таки вспомним Германию и Австрию. Австрия была европейской сверхдержавой когда Германия, разделенная на сотни, если не тысячи княжеств и вольных городов, валялась в крови после войн за Реформацию. Австрия постоянно увеличивала свою территорию, но увеличивала её за счет не-немецких земель. Австрия выстраивалась как многонациональная Империя. Но в середине XVIII века на немецких землях появилась маленькая выскочка — Пруссия. Расово однородная и вполне слепленная как государство Фридрихом Великим. С тех пор она будет расти и расти, пока не встретится с Австрией в войне 1866 года. Немецкая Пруссия, с мозгом-Бисмарком, солдатом-Мольтке, философом-Гегелем, против немцеко-мадьярско-славяно-румыно-романской Австрии. Итог хорошо известен — война была выиграна Пруссией в считанные дни. Австрия через год меняет название и преобразовывается в двуединую монархию — Австро-Венгрию. Это еще не конец, но это, безусловно, агония. Пруссия через 4 года громит Францию и превращается во Второй Рейх — сплав наглости, энергии и милитаризма. Жесткая монархическая вертикаль, плюс наработанные веками горизонтальные связи. Некогда могущественная Империя Габсбургов превращается в придаток к Германии, из-за неё, в общем-то, Германия и ввязывается в войну с Россией, как составляющей Первой Мировой войны, из которой Австрия выходит небольшим государством без всяких прав, даже без права воссоединиться с Германией. Её, впрочем, присоединят. Без выстрелов. В 1938-ом году. Австрийцы будут этому несказанно рады.

Теперь перенесем свой взгляд на Восток. Мы видим три восточнославянских государства — Беларусь, Украину и Россию. Почему мы поставили Беларусь на первое место? Да потому что она самая упорядоченная. И в расовом плане и в качестве управления. Ну и она как бы находится «по центру». Идем дальше. Украина — 95 % славяне. Часть из них подпорчена турецкой и крымско-татарской кровью, но это дело поправимое. Мощное индустриализированное государство, занимая всего лишь 4 % территории СССР, давало 25 % промышленной продукции.[458] Понятно, что ни одно цветное государство такой эффективности не имело. Вообще, регионы населенные белыми давали 88 % всей промышленной и 100 % высокотехнологической продукции. Доходы же, как известно, делились не совсем в такой пропорции. 88 % дохода отнюдь не шло на повышение статуса белых, что одновременно предполагало бы понижение статуса цветных. Напротив, самыми дотационными регионами были именно цветные. Вот почему они росли, вот почему они в «час икс» отделились от «империи», выдавили или вырезали всех белых, после чего мгновенно погрузились туда, откуда в свое время их вытащили — в жалкое первобытно-рабовладельческо-феодальное состояние. Вспомним и то, что на Украине никогда не было царей. Были князья. Потом были гетманы. Власть гетмана была достаточно сильной, но гетмана могли в любой момент переизбрать, в отличии от царя, которого можно было разве что убить тем или иным способом. Да, среди гетманов были слабаки и предатели, но они редко правили больше пяти лет, по этой же причине на Украине отсутствует такая неприятная вещь как обожествление власти. Вспомним и то, как проходили всеобщие выборы на Украине и в России после 1991 года. Очевидно, что Горбачев передал власть Ельцину еще до выборов, носивших чисто формальный характер. Ельцин победил тогда с первого захода. Сам Ельцин в канун нового 2000-го года передал власть Путину, а выборы опять стали пустой формальностью. Я не знаю кого намечают на должность президента в 2008-году, но точно знаю что исход выборов будет ясен еще до начала избирательной компании. Победит кандидат партии власти. Той партии что сейчас на местных выборах стабильно выгребает больше половины голосов. И как она будет называться — не имеет значения. На Украине ситуация была прямо противоположная. Ну в 1991-году Кравчук победил вполне закономерно, на волне провозглашения независимости. А вот итог выборов 1994 стал неожиданностью. Так же было неясно кто победит в 1999 году, коммунисты тогда фактически слили собственный успех во втором туре. Ну а что произошло в 2004 году все помнят. Да, можно ненавидеть оранжевых или бело-голубых, но нужно понимать, что это и есть реальная предвыборная компания. Со всеми плюсами и минусами. И она куда более арийская по духу, чем фарс с выборами задним числом, а потом и перевыборами этого «великого мочителя в сортирах» и «опытного немецкого разведчика». Сейчас Украина — одна из самых свободных стран в мире, надеюсь, она таковой и останется, а из крупных европейских государств она — одна из наиболее подходящих для реализации национал-социалистической модели.[459] Вспомним и то, что после воссоединения левобережной Украины с Россией, она становится одним из главных расовых и кадровых резервов империи, постепенно увеличивая свое представительство достигающее пика при Хрущеве. 4 члена ЦК КПСС, министр обороны и председатель КГБ были украинцами. А итогом — знаменитый днепропетровский клан Брежнева. Говорят, что Украина по политическим предпочтениям расколота на западную и юго-восточную часть. Это правда и это вводит многих в заблуждение относительно устойчивости государства. Но мало кто понимает истинные причины «раскола». А они — в попытке сделать тот или иной имперский выбор. Запад Украины, а он был единственной действительно лояльной Вене частью империи Габсбургов, стремится к интеграции в Евросоюз, восток, входивший в состав Российской Империи, не желает рвать наработанные связи с Россией, но держа в уме историческое прошлое на объединение никогда не пойдет. Никогда. Объединение с Россией — такой же бессмысленно-тупиковый и во многом самоубийственный шаг, как и вхождение в Евросоюз, ведь при правильной политике и строгом нейтралитете, именно Украина может стать центром объединения восточно-славянских земель. Вспомним, что говорил «мировой проектировщик» Збигнев Бжезинский: «Украина — точка сборки славянской идентичности».[460] Очевидно, что и Беларусь никогда не пойдет даже на конфедеративные отношения с Россией, а вот с Украиной — вполне спокойно. При весьма вероятном распаде России, могущем оказаться спасительным для русского народа, возможно создание конфедерации с арийским расовым ядром на её европейской территории. Все вернётся туда откуда начиналось — в Киев или, как компромиссный вариант, в Киев и Новгород, ибо я сильно сомневаюсь, что сбросившие кавказско-азиатско-монгольское иго русские, сохранят столицу в Москве. Почему именно Новгород, а не Петербург? Да потому что континентальный город лучше соответствует ментальности русских, как впрочем и украинцев. Вот почему морские столицы — Петербург и Одесса — самые нетипичные города для России и Украины. Петербург таковым задумывался, а Одесса стала волей обстоятельств. Но насколько вероятен такой исход для России?

Для начала отметим: Россия — самое большое, самое многонациональное и, что наиболее важно, самое сложное государство в мире. Сложнейшее. Я не могу найти ни одной страны по сложности хотя бы отдаленно напоминающую Россию.[461] Вот почему решение системных вопросов там — всегда дело исключительно трудное и слабопрогнозируемое. Да, у Беларуси и Украины есть проблемы. Но их проблемы — мелочь в сравнении с проблемами России, на фоне российских проблем их проблемы можно вообще не учитывать. Да, ни Украина, ни Беларусь, не имеют традиций государственности. А Россия имеет. Но давайте спросим себя: а для кого эта государственность? Для русских, для арийцев? Но эти слова там табуированы. Россия — это многократно увеличенное московское княжество XIV–XV веков. Когда говорят что Москва самый нерусский город, это, наверное, неправильно, а вот то что Москва самый российский город — чистая правда. Россия как бы копирует структуру отношений внутри Москвы, где доминирующим элементом является нацмен, и хан которой — Лужков — будет, кажется, сидеть у власти пока сможет двигаться. Москва — это Россия собранная в одном городе. Это Россия сжатая в один город. Помните, как мы рассказывали что если нашу планету сжать до диаметра в 18 миллиметров она превратится во всепожирающую Черную Дыру? Но разве Москва не является такой Дырой? Разве ее энтропия не самая огромная в России? И разве она не компенсируется прокачкой львиной доли «энергии», ведь известно, что 80 % финансов проходит через Москву. И что в Москве принадлежит русским? И что русским принадлежит в России? Поэтому традиции государственности сами по себе ничего не значат, особенно когда эти традиции работают не на вас. Как бы там ни было, и в Беларуси и на Украине хотя бы формально декларируется строительство национального государство, чего и близко не наблюдается в России. А. Широпаев в «Тюрьме Народа» пишет: «Путин знаменует исполненность Евразийского Проекта, чей тысячелетний цикл начался с Владимира и Владимиром же заканчивается. Это, конечно, не означает приближение непременного краха России-Евразии. Скорее наоборот, речь идет о наступлении неопределенно долгой стабильности, своего рода локального «конца истории». Проект вступил в фазу энтропийного равновесия его составляющих, что стало особенно очевидным после утверждения Путиным российской государственной символики, констатирующей неразрывную «связь времен», «единство исторического прошлого». Тут вам и советский гимн, и двуглавый орел, и трехцветный флаг, и красное знамя для вооруженных сил (эта тенденция наметилась еще при Ельцине, который в день полувекового юбилея «победы» принимал парад, стоя на трибуне мавзолея под сенью триколора; еще же ранее она проявилась в сталинской речи 7 ноября 1941 г.). Будто пародируя атамана Краснова, противопоставившего царского орла большевистскому знамени в названии своего знаменитого романа, система без напряжения соединила первое со вторым. Замерла внутренняя динамика Проекта, он закоснел, лишился творческого брожения и отныне будет рождать только постмодернистские компиляции, пусть и вполне логичные, как в случае с госсимволикой. Кстати, гимн, текст которого изрядно отредактировал все тот же С. Михалков, приобрел законченно евразийское звучание. Никаких упоминаний о «великой Руси» в нем на этот раз нет, а вот «братских народов союз вековой» — в наличии. Да и Путин постоянно твердит евразийский символ веры: «Многонациональный народ России», /…/ Однако президент, как и подобает истинному хозяину Кремля, белое большинство «в упор не видит» (хотя очередное декоративное русофильство не исключено)».[462] Сразу видно, что Широпаев гуманитарий. Исходные моменты обозначены правильно, а вот выводы сделаны, по меньшей мере, странные. Поскольку составляющие разные, то энтропийное равновесие может поддерживаться только энергетическими затратами, энергетической подпиткой. Таковой сейчас являются цены на нефть, которые растут и, наверное, еще некоторое время будут расти. А если эта подпитка прекратится? Проще говоря, если цветных просто станет нечем кормить? Посмотрите на Грузию, она при СССР была на первом месте по уровню жизни. А сейчас? Даже тот предельно низкий уровень жизни что там наличествует, обеспечивается бизнесами грузин в России. А если бы их не было? Но то же самое ждет Россию, если она по тем или иным причинам утратит статус «энергетической сверхдержавы». Правда, теперь положение резко ухудшилось. Почему? Да потому что нефть сильно подорожала. Денег стало гораздо больше чем при «совке». Поэтому сейчас в структуре ВВП России 82 % составляет природная рента (при СССР — 33 %), 12 % амортизация мощностей доставшихся от СССР и только 6 % на непосредственно произведенный продукт. Тут до Кувейта (у него тоже много нефти) совсем недалеко, там рента составляет 95 %, а все остальное — 5 %. Но в Кувейте кроме нефти и песка ничего нет, а песок никому не нужен. Напомню, что природная рента — это стоимость сырья минус себестоимость его добычи и прибыли «добытчиков». Т. е. никакого роста ВВП в обычном смысле слова нет, тем более его удвоения.100 — 6 = 94 % ВВП — это обеспеченное будущее украденное у ваших потомков, основа всей «виртуальной» экономики. Это энергия, на которой строится Putin`s paradise, с его «национальными программами» и безумными дотациями цветным регионам. Т. е. та самая политика «закармливания», энергетической поддержки энтропийного равновесия, о которой мы говорили. Это энергия отобранная у арийского завтра, чтобы кормить цветных сегодня. Прикиньте, что бы произошло, если бы бюджет сократился на 94 %? Или хотя бы наполовину? И хватило бы тогда денег на цветных? Сколько народа резко поменяло бы свое мышление, причем явно не в сторону «либерализма», «пацифизма» и «национальной терпимости». Голодный человек быстрее соображает, это полезное свойство ему от зверей досталось. Его мышление становится неизбыточным, в нем начинает доминировать биология, а не общечеловеческая пустота. Согласно теории Дарвина и теории катастроф, эволюционные скачки возникают при неожиданном изменении условий, причем часто скачкообразно. И пока условия не изменятся, нечего ловить. Но они могут измениться. Неожиданно и мгновенно. Когда? Эксперты считают, что резкое сокращение добычи углеводородного сырья в Западной Сибири начнется примерно с 2012–2015 годов. В это время отметят свои 20–25 лет те, кто родился уже после СССР. А те кто родился при Горбачеве, разменяют четвертый десяток. Всё сходится к тому, что именно на их зрелость придется главный виток межрасового противостояния. Они — последний резерв белой расы и если они не победят или, по крайней мере, не остановят цветной вал, шансы расы резко уменьшаться. Пока что мы обороняемся, но может случиться так, что придется отступать. И к этому нужно готовиться. Уже сегодня.