"Джозеф Конрад. Караин (воспоминание) " - читать интересную книгу автора

ждал и смотрел. Но белый человек испугался за ее жизнь и уехал.

Он оставил дом, плантации, груду добра! Уехал, вооруженный и грозный,
бросив ради нее все! Она околдовала его сердце! Из моего укрепления я видел,
как он выходит в море в большой лодке. Матара и я, мы смотрели на него из-за
частокола, с боевого возвышения. Он сидел на кормовой надстройке своей прау с
ружьем в руках, положив ногу на ногу. Блестящий ствол пересекал наискось его
большое красное лицо. Под ним была речная ширь - плоская, гладкая вода,
сверкающая, как лист серебра; его прау, казавшаяся с берега короткой и черной,
скользила по серебру в синеву моря.

Трижды Матара, стоявший рядом со мной, выкрикивал ее имя с горечью и
проклятиями. Он растревожил мне сердце. Оно встрепенулось три раза; три раза
внутренним взором я увидел в темном замкнутом чреве прау женщину с текучими
волосами, покидающую свою землю и свой народ. Я почувствовал гнев - и жалость.
Почему? Потом я тоже стал изрыгать проклятия и угрозы; Матара сказал: "Теперь,
когда они оставили нашу землю, жизни их - мои. Я отправлюсь вслед и нанесу
удар, а потом один расплачусь за кровь". Над пустой рекой в сторону закатного
солнца подул великий ветер. Я крикнул: "Где ты, там и я!" Он кивнул в знак
согласия. Это была судьба его. Солнце село, и деревья с великим шумом
раскачивались над нашими головами.

На третью ночь мы вдвоем отплыли с нашей земли в торговой прау.

Нас встретило широкое море - без путей и дорог, без голосов. Прау не
оставляет на нем следа. Мы поплыли на юг. Светила полная луна; посмотрев на
нее, мы сказали друг другу: "Когда следующая станет кругла, как эта сейчас, мы
будем дома и они будут мертвы". С тех пор прошло пятнадцать лет. Луны налились
и иссохли во множестве, а я так и не увидел родной земли. Мы двигались на юг;
мы обогнали немало прау; мы обследовали устья рек и заливы; мы увидели край
нашего берега, нашего острова - крутой утесистый мыс над бурным проливом, где
ветер гоняет тени разбитых прау, где ночью жалобно голосят утопленники. Теперь
нас окружало открытое море. Мы увидели горящую посреди вод огромную гору;
увидели тысячи островков, рассыпанных, как картечь после выстрела из
гигантской пушки; увидели длинный берег с горами и низинами, тянувшийся под
солнцем с запада на восток. Это была Ява. Мы сказали друг другу: "Они здесь;
время их близко, и мы либо вернемся, либо умрем, но сотрем бесчестье".

Мы сошли на берег. Не знаю, что хорошего в этой земле. Твердые, пыльные
тропы ее прямы. Каменные кампонги, полные белых лиц, окружены плодородными
полями, но всякий, кого там увидишь, - раб. Правители живут там под лезвием
чужеземного меча. Мы поднимались на горы, пересекали долины; мы входили в
селения на закате. И каждого спрашивали: "Не встречал ли ты белого человека
такого-то вида?" Одни только таращились; другие смеялись; женщины порой
выносили нам пищу, испытывая страх и почтение, словно мы были боговидцами;
иные не понимали нашего языка, иные руганью гнали нас прочь или, зевнув,
презрительно спрашивали, с какой стати мы его ищем. Раз, когда мы уже уходили,
один старик крикнул нам вслед: "Смиритесь!"

Мы шли и шли. Скрывая, что вооружены, униженно отходили в сторону, давая