"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу авторасобственной непригодности, а затем сказал: - Теперь, ребята, мы пойдем на
ют и выровняем гротарею. Это все, что мы можем сделать. А там уже как бог даст. VI Когда мы поднялись наверх, я подумал, что кому-нибудь следовало бы стоять у штурвала. Я повысил голос - говорил я почти шепотом, - и бесшумно в свете нактоуза появился безропотный дух в изнуренном лихорадкой теле, голова с ввалившимися глазами, одиноко озаренная среди мрака, поглотившего наш мир - и вселенную. Обнаженная рука, лежавшая на верхних рукоятках штурвала, казалось, светилась собственным светом. Я пробормотал этому светящемуся видению: - Прямо руль. Оно ответило терпеливо, страдальческим тоном: - Есть, прямо руль. Потом я спустился на шканцы. Невозможно было сказать, откуда придет удар. Смотреть вокруг значило смотреть в бездонный, черный колодезь. Взгляд терялся в непостижимых глубинах. Я хотел удостовериться, убраны ли с палубы фалы. Это можно было сделать, только нащупывая их ногой. Осторожно подвигаясь вперед, я наткнулся на человека, в котором узнал Рэнсома. Он обладал осязаемой материальной плотностью, в чем я убедился, Это было точно откровение. Он и был той поникшей фигурой, так мучительно старавшейся вздохнуть, которую я заметил раньше, когда мы шли на корму. - Вы помогали убирать грот! - тихо воскликнул я. - Да, сэр, - прозвучал его спокойный голос. - Господи! О чем же вы думали? Вам нельзя делать таких вещей. Немного помолчав, он согласился: - Да, пожалуй, нельзя. - Затем, снова помолчав, быстро, между двумя предательскими вздохами, прибавил: - Теперь все прошло. Кроме него, я никого не слышал и не видел; но когда я повысил голос, ответный печальный шепот раздался на шканцах, и какие-то тени задвигались взад и вперед. Я приказал разобрать фалы и очистить палубу. - Я займусь этим, сэр, - отозвался Рэнсом своим обычным приятным голосом; его было так отрадно слышать, и в то же время он почему-то вызывал сострадание. Следовало бы ему быть теперь в постели и отдыхать, а моей прямой обязанностью было послать его туда. Но, может быть, он не послушался бы; у меня не хватало духу попытаться. Я сказал только: - Смотрите, потихоньку, Рэнсом. Вернувшись на ют, я подошел к Гэмбрилу. Его лицо с выделявшимися при свете темными, впадинами было ужасно, оно казалось застывшим навеки. Я спросил его, как он себя чувствует, но вряд ли ждал ответа. Поэтому я был |
|
|