"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

уличного фонаря. Он робко всматривался в нас.
Прежде чем мы успели подойти к нему, он повернулся и пошел впереди нас
по направлению к молу. Пришлось пройти еще около ста ярдов; и затем я
увидел своих кули, сидящих на корточках. Они держали шест на плечах, и все
мое земное достояние, по-прежнему привязанное к шесту, покоилось на земле
между ними. Сколько было видно глазу, на набережной не было ни одной живой
души, за исключением полисмена, который отдал нам честь.
По-видимому, он задержал кули, как подозрительных, и не пустил их на
мол. Но по моему знаку он с готовностью снял запрет. Терпеливые парни,
поднявшись со слабым стоном, затрусили по доскам, а я приготовился
распрощаться с капитаном Джайлсом, который стоял с таким видом, как будто
его миссия приближалась к концу. Нельзя было отрицать, что все это сделал
он. И пока я колебался, подыскивая подходящую фразу, он сказал:
- Вероятно, у вас будет хлопот по горло.
Я спросил, что заставляет его так думать; и он сослался на свой большой
опыт. Судно давно вышло из порта, судовладельцы недостижимы по телеграфу,
а единственный человек, который мог бы объяснить дело, мертв и похоронен.
- А вы сами в некотором роде новичок, - закончил он не допускающим
возражений тоном.
- И не говорите, - сказал я. - Я слишком хорошо это знаю. Я только
хотел бы, чтоб вы могли передать мне частицу своего опыта прежде, чем я
уеду. Так как этого нельзя сделать за десять минут, то лучше мне и не
спрашивать. К тому же меня ждет портовый катер. Но я не буду по-настоящему
спокоен, пока не выведу своего судна в Индийский океан.
Он вскользь заметил, что от Бангкока до Индийского океана кусок
порядочный. И эти слова, точно тусклая вспышка потайного фонаря, показали
мне на миг широкий пояс островов и рифов между этим неведомым судном,
которое было моим, и простором великих вод земного шара.
Но я не испытывал опасений. К тому времени я был неплохо знаком с
Архипелагом. Величайшее терпение и величайшая осторожность помогут мне
пробраться через область раздробленной земли, слабых бризов и мертвых вод
туда, где мое судно наконец помчится по волнам, кренясь под сильным
дыханием постоянных ветров, которые дадут ему ощущение полной, напряженной
жизни. Дорога будет долгая. Все дороги долги, которые ведут к достижению
наших желаний. Но эту дорогу я мог себе представить на карте,
профессионально, со всеми ее осложнениями и трудностями, но по-своему
достаточно простую. Человек - либо моряк, либо не моряк. А я не
сомневался, что я моряк.
Единственным местом, мне не знакомым, был Сиамский залив. И я упомянул
об этом капитану Джайлсу. Но я не был особенно озабочен. Залив принадлежал
к той же области, чья природа была мне ведома, в чью душу я, казалось,
заглянул в последние месяцы этого существования, с которым я порвал
внезапно, как расстаешься с какой-нибудь очаровательной компанией.
- Залив... Да! Забавное местечко, - сказал капитан Джайлс.
"Забавное" в данном случае было довольно туманным словечком. Вся фраза
звучала, как мнение, высказанное осторожным человеком, опасающимся быть
обвиненным в клевете.
Я не стал допытываться, в чем состоит эта забавность.
Для этого не было времени. Но под конец он решился предостеречь меня.
- Что бы вы ни делали, держитесь восточной стороны.