"Джон Маддокс Робертс. Дикая орда ("Конан")" - читать интересную книгу автора

- Мы ничего не можем сделать с ее именем, потому как оно нам
неизвестно!
Мансур успокоился.
- Увы, оно должно оставаться тайной моего сердца. Она слишком
высокородна, чтобы подобные мне даже глаза на нее поднимали. Один лишь я и
осмелился. Мы поклялись друг другу в любви, но наша любовь обречена из-за
разницы в положении.
Друзья были в восторге: наконец-то Мансур заговорил о таинственной
незнакомке.
- А ты ее опиши, Мансур, - лукаво попросил один из них. - Любой
талантливый поэт сумеет так описать свою возлюбленную, что остальные легко
смогут ее представить, даже не зная имени.
- Волосы ее, друзья мои, черны, как полуночное небо...
- Да вряд ли во всей Согарии найдутся волосы другого цвета, -
разочарованно протянул лукавый собутыльник Мансура.
- Кожа ее бела, как восходящая луна...
- А поточнее нельзя, Мансур? - попросил "самоубийца". Вдруг поэта
словно осенило:
- Подождите! Я знаю, как рассказать вам о ее несравненных качествах.
Он потянулся к другому сапогу и извлек скатанные в трубку бумажки.
- Как раз сегодня я посвятил ей стихи. Эта безделица, пока еще
черновик, всего-то двести девяносто семь строк. Я...
Мансур поднял взгляд и увидел, как последние из его друзей спешно - кто
в дверь, кто в окно - выскакивают из харчевни. Юноша смущенно оглядел
опустевший стол. Потом сел и с горя осушил полную чашу вина.
- В наше время не осталось ни мужества, ни чести, - пробормотал он, -
ни любви к поэзии. - Тут он огляделся, ища поддержки, как раз вовремя, чтобы
заметить хозяина. Судя по всему, трактирщик вознамерился получить плату.
Мансур понял, что настало время спешно уносить ноги.
Вылетев на улицу, он резвой рысью направился в сторону княжеского
дворца, по пути размышляя о превратностях своей судьбы. Как всякий поэт и
философ, он понимал, что обречен всю жизнь сносить насмешки товарищей. И в
любви ему тоже не на что было рассчитывать, поскольку лишь самая
необыкновенная, самая прекрасная дама могла тронуть его сердце. И Мансур
нашел такую, нашел в своем родном городе. Но она, как и следовало ожидать,
принадлежала к очень высокому роду; юноше из бедной рыцарской семьи нечего и
мечтать о подобной возлюбленной.
Как и все честолюбивые юнцы, Мансур был слишком горд, чтобы служить при
дворе мальчиком на побегушках, и слишком беден, чтобы иметь какие-нибудь
выгодные связи. Кое-как он зарабатывал уроками фехтования в школе мастера
Накшафа. Дело это нехитрое - учить балбесов-переростков основам боя. Однако
все, что связанно с оружием, Мансур считал чуть ли не священным. Сейчас
юноша мог гордиться своим мастерством. Он еще мальчиком упросил отдать его в
фехтовальную школу. Сначала старый учитель пренебрегал им, но потом принял,
а приняв - высоко оценил. Б конце концов старик сделал Мансура своим
помощником и даже намекал, что, может быть, когда-нибудь способный молодой
боец займет его место.
Мансур на ходу вытащил клинок и провел сложную атаку, - провел
безупречно, хоть пребывал сильно под хмельком. Вооружен был юноша туранской
саблей, с одной стороны острой как бритва и слегка искривленной. Тонкий и