"Роберт эрвин Говард. Долина пропавших женщин" - читать интересную книгу автора

истерзанной и горящей. Боль утонула в ненависти, такой сильной, что стала
снова болью; она ощущала себя твердой и хрупкой, как будто ее тело
превращалось в сталь. Она почувствовала как ее ненависть течет почти
осязаемо по ее взгляду; так, что ей показалось, что объект ее чувства
должен упасть замертво со своего резного табурета от этой силы.
Но если даже Баджудх, король племени бакала, чувствовал какой-то
дискомфорт от концентрации чувств своей пленницы, то он не показал его. Он
продолжал битком набивать свой лягушачий рот пригоршнями маиса, зачерпывая
его из сосуда, который держала перед ним коленопреклоненная женщина, и
глядеть на широкий проход, который образовывался действиями его
подчиненных, оттесняющих людей в обе стороны.
Ливия смутно догадывалась, что по этому проходу, стены которого были
образованы потными черными людьми, должен прийти кто-то важный, судя по
резкому шуму барабанов и труб. И пока она смотрела, он пришел.
Колонна воинов, идущих по три в ряд, направилась к резному табурету,
густая линия колышущихся перьев и сверкающих копий извивалась сквозь
многоцветную толпу. Во главе чернокожих копьеносцев шел человек, при виде
которого Ливия судорожно вздрогнула; ее сердце, казалось, остановилось, а
потом заколотилось опять, не давая дышать. На этом сумеречном фоне этот
человек стоял, четко выделяясь. Как и те, кто был за ним, он был одет в
набедренную повязку из шкуры леопарда и украшенный перьями головной убор,
но это был белый человек.
Он подошел к резному табурету не так как подошел бы проситель или
подчиненный и внезапная тишина воцарилась в толпе, когда он остановился
перед сидящей фигурой. Ливия почувствовала напряженность ситуации, хотя
она лишь смутно догадывалась, что это предвещало. Какое-то мгновение
Баджудх сидел, вытянув свою короткую шею вперед как большая лягушка;
потом, словно притянутый против своей воли немигающим взглядом другого, он
неуклюже встал со своего табурета и стоял, смешно покачивая бритой
головой.
Напряжение мгновенно исчезло. Толпа жителей издала дикий крик, а
воины чужака по его жесту подняли копья и прокричали королевское
приветствие Баджудху. Ливия знала, что кем бы ни был этот человек, он
должен быть могущественным в этих диких краях, если король бакала Баджудх
поднялся, чтобы приветствовать его. А могущество означало военный престиж
- потому что насилие было единственным, что уважали эти свирепые народы.
С этого момента Ливия стояла, приклеившись глазами к щелке в стене, и
следила за чужестранцем. Его воины смешались с людьми бакала, они
танцевали, пировали, потягивали пиво. Сам он, вместе с несколькими своими
военачальниками, сидел с Баджудхом и вождями бакала, скрестив ноги, на
циновках, жадно поглощая еду и питье. Она видела, как он вместе с другими
запускал руки глубоко в горшки с едой, видела как он погружал морду в
сосуд с пивом, из которого пил и Баджудх. Но тем не менее, она заметила,
что ему оказывали уважение как королю. Поскольку для него не было
табурета, Баджудх отказался от своего тоже и сидел теперь на циновке со
своим гостем. Когда принесли новый кувшин пива, король бакала едва
отхлебнул оттуда и передал его белому человеку. Власть! Вся эта
церемониальная учтивость указывала на власть - силу - престиж! Ливия
задрожала от волнения, когда в его голове начал формироваться
захватывающий дух план.