"Елена Хаецкая. Песня снегов" - читать интересную книгу автора

противника. Он был высок и хорошо сложен. Ему было известно, что мать
родила его на поле битвы. И теперь, пятнадцать лет спустя, юноша был готов
без колебаний расстаться с подаренной ему богами жизнью на таком же
кровавом поле брани. Но судьба зло подшутила над ним, распорядившись
иначе. Тот, кого Конан избрал своим последним противником, не стал убивать
уставшего и ослабевшего от ран воина - легкую добычу, - а вместо этого
взял его в плен и обратил в раба.
Со связанными руками и веревкой на шее Конан брел по снегу следом за
волокушами, на которых асиры везли своих раненых и тело Сигмунда. Еще двое
пленников угрюмо ступали рядом. Один из них был Конану хорошо знаком -
Тилен, старше Конана всего на два года, давний его товарищ. Конан презирал
их за то, что они позволили асирам захватить себя. Но куда пуще жег его
стыд. Почему желтоусый не убил его? Конан не хотел жить побежденным. Он
выбрал смерть и теперь всем своим существом протестовал против той жалкой
участи, которую ему пытались навязать. Кусая губы в кровь, он снова и
снова вызывал в своей памяти то мгновение, когда чужие пальцы ухватили его
за волосы, а он, Конан, бессильно простертый лицом вниз на снегу, ничего
не мог сделать против ненавистного асира, навалившегося, как медведь.
На привале Синфьотли осмотрел раны своего пленника, смазал их вонючим
бараньим жиром и перевязал куском серого полотна. Ни благодарности, ни
простой признательности за заботу асир от Конана не увидел. Ему пришлось
связать руки юноши за спиной, стянув узел на локтях, и засунуть ему в рот
рукавицу, чтобы тот не кусался. Только после этого Синфьотли удалось
спокойно заняться ранами киммерийца, из которых одна, едва не задевшая
легкое, была довольно серьезной. Полный нескрываемой ненависти взгляд
неотступно следовал за асиром, пока тот оставался в поле зрения Конана.
Синфьотли это не слишком беспокоило.
Наоборот. Чем более яростным казался мальчишка сейчас, тем лучше
будет он выглядеть на гладиаторских боях в Халога, а его победы на арене
(Синфьотли не сомневался в том, что они будут блистательными и кровавыми)
принесут хозяину юноши немало золота.
Золото. Приданое для дочери, для Соль, у которой такие прекрасные
золотые волосы. Девочка родилась глухонемой, а мать ее умерла в родах. Оба
брата, и Сигмунд и Синфьотли, так и не смогли избавиться от нежности к
этому хрупкому существу. Они понимали, что нужно бы жениться на крепкой
молодой женщине, которая нарожала бы им здоровых сыновей. Оба они могли,
не дрогнув, зарезать беспомощного пленника; им случалось добивать раненых,
убивать стариков, насиловать женщин, но маленькая Соль вызывала у них
странное, трепетное чувство. Сейчас ей шел четырнадцатый год.
Резким движением Синфьотли выдернул рукавицу изо рта киммерийца и
сунул ему кусок вяленой рыбы. Тот выплюнул еду на снег. Синфьотли подобрал
рыбу, подошел к киммерийцу вплотную и, глядя в пылающие синие глаза
пленника, негромко проговорил:
- Ешь.
Конан сипло засмеялся прямо асиру в лицо. Когда Синфьотли отвернулся,
юноша наклонил голову и начал зубами срывать повязку с раны. Увидев это,
асир выругался и снова всунул пленнику кляп.
- Тебе не укротить его, Синфьотли, - сказал подошедший Торир.
- Я и не собираюсь этого делать, - огрызнулся Синфьотли. - Эти
киммерийцы упрямый народ. И к тому же дикий.