"Елена Хаецкая "Золото гномов"" - читать интересную книгу автора

приносят ей довольно кровавые жертвы.
- Я Конан из Киммерии, - ответил юноша громко и тут же спросил: - А ты
кто, сын Матери Дождя? На суровом лице желтоволосого мелькнула улыбка.
- Я Аскольд Из-За Порога, - ответил он. - Если ты из нашего братства,
то добро пожаловать, Конан.
Он говорил с жестким акцентом, и имя киммерийца прозвучало гортанным
"Хонан".
- Я охотно воспользовался бы вашим гостеприимством, Аскольд Из-За
Порога, - ответил Конан. - Однако не стану лгать, я не из вашего братства.
- Откуда же ты знаешь о Матери Дождя? - спросил Аскольд и снова поднял
опущенную было пику.
- Слыхал в Разадане, когда покупал лошадь.
- Лживые россказни трусов, чьи мозги заплыли жиром, пока они
отсиживались за стенами и дышали
смрадом подгоревшей пищи и собственных испражнений, - резко сказал
другой воин, пониже Аскольда, но пошире его в плечах. - Не будь я Инго
Осенняя Мгла, если они не наплели тебе с три короба всякой ерунды..
- Я их не слушал, - ответил Конан. - Так, краем уха. Зачем мне чужие
боги, если у меня есть мой собственный. У нас в Киммерии для мужчины есть
только один бог - Кром. Когда младенец явится на свет и. запищит, старик
глянет разок в его сторону и наделит волей, чтобы он мог, когда подрастет,
убивать. А после уж отвернется и навек о нем забудет. И правильно. Его дара
вполне достаточно, чтобы стать воином, а большего и желать нельзя.
Выслушав эту тираду, светловолосые бродяги одобрительно закивали и
опустили пики. Только Аскольд все еще поглядывал на киммерийца настороженно
и цепко.
- Где это - Киммерия? - спросил он.
- Далеко на севере.
Аскольд покачал головой, и серьга его блеснула на солнце.
- Никогда не слыхал.
Из ямы снова донеслось ворчание. Конан спешился, снял седло и пустил
кобылку пастись к лошадям запорожцев. Потом тоже подошел к яме и заглянул
туда, ожидая увидеть попавшего в ловушку стенного волка. Однако его глазам
предстало нечто совершенно неожиданное.
По дну ямы метался, выкрикивая бессвязные угрозы, низкорослый рыжий,
человечек, коренастый, заросший до самых глаз бородой. На нем была курточка
в полоску - красный цвет чередовался с ядовито-желтым, и синие штаны,
заправленные в сапоги из мягкой кожи. Когда кто-нибудь из казаков тыкал в
него древком, он подскакивал и разражался новым потоком проклятий, мешая
слова нескольких языков и потрясая в воздухе короткопалыми, довольно
толстыми руками, густо заросшими рыжим волосом. Это очень забавляло казаков.
- Во здорово! - восхитился Конан, по-детски ухмыляясь, и тоже потыкал в
человечка рукоятью меча.
Человечек вскинул голову и засверкал узкими зелеными глазами с
золотистым, вытянутым, как у кошки, зрачком.
Из того, что Конан сумел разобрать, половина была непристойностями
весьма гнусного свойства, а половина - добрыми пожеланиями, как-то: чтобы
конь сбросил мерзавца с седла в минуту решающей битвы, чтобы меч его не
разил никого, кроме своего хозяина, чтобы ладья его пошла ко дну,
напоровшись на камни у Смертного Переката на бурной реке Запорожке...