"Что-то страшное грядёт" - читать интересную книгу автора (Брэдбери Рэй Дуглас)

Глава четвертая

Вилл остановился. Вилл смотрел на вечерний пятничный город.

Когда большие часы на здании суда начали отсчитывать девять ударов, все огни еще горели и в магазинах как будто кипела жизнь. Но едва девятый удар отдался в пломбах залеченных зубов, как тотчас клиенты брадобреев разом были освобождены от салфеток, напудрены и сопровождены до двери, фонтанчики аптекарей перестали шипеть по-змеиному, повсюду смолкло жужжание неоновых реклам и ослепительное пространство мелочной лавки с ее десятком миллиардов стеклянных, металлических и бумажных изделий, ждущих пытливых рук потребителей, внезапно окуталось мраком. Скользили жалюзи, хлопали двери, ключи стучали своими костями в замках, и разбегались люди, которых хватали за пятки мышиные полчища рваных газет.

Бам! И нет никого!

— Ух ты! — закричал Вилл. — Люди бегут, словно гроза уже здесь!

— Здесь! — воскликнул Джим. — Это мы!

С грохотом-топотом они побежали по железным решеткам, стальным люкам, мимо дюжины темных витрин, дюжины тусклых, дюжины угасающих. Весь город вымер, когда они обогнули угол табачной лавки и увидели движущегося в темноте деревянного индейца.

— Эй!

Из-за спины индейца выглянул владелец лавки мистер Тетли.

— Испугались, мальчики?

— Ни чуточки!

Однако же Вилл поежился, как будто ощутил холодные волны необычного дождя, штурмующие прерии словно пустынный берег. Лучше быть под покровом шестнадцати одеял и одной подушки, когда молнии примутся гвоздить город…

— Мистер Тетли? — тихо произнес Вилл.

Потому что сейчас в темноте густого табачного духа стояли навытяжку два деревянных индейца. В разгар своей шутки мистер Тетли замер с открытым ртом, прислушиваясь.

— Мистер Тетли?

Ветер принес что-то издалека, он не мог разобрать, что именно.

Мальчики попятились.

Он не видел их. Он не двигался. Только вслушивался.

Они оставили мистера Тетли. Они побежали.

У четвертого от библиотеки пустынного квартала мальчики наткнулись на третьего деревянного индейца.

У дверей своей парикмахерской, держа дрожащими пальцами ключ, стоял мистер Кросетти. Он не заметил, как они остановились.

Что их остановило?

Слезинка.

Блестящая слезинка катилась вниз по левой щеке мистера Кросетти. Он тяжело дышал.

— Кросетти, дурень! Что-то происходит, ничего не происходит, и ты плачешь, словно младенец! — Мистер Кросетти прерывисто вздохнул, шмыгая носом. — Чувствуете запах?

Джим и Вилл принюхались.

— Лакрица?

— Фиг-то. Сахарная вата!

— Я уже забыл, когда слышал его в последний раз, — сказал мистер Кросетти.

Джим фыркнул.

— Точно, есть запах.

— Вот именно, но кто-нибудь обращает внимание? Когда? Вот мой нос говорит мне: вдыхай! И я плачу. Почему? Потому что вспоминаю, как давным-давно мальчишки ели эту штуку. Почему в последние тридцать лет я ни разу не остановился, чтобы вспомнить и принюхаться?

— Вы заняты, мистер Кросетти, — сказал Вилл. — Вам некогда.

— Некогда, некогда. — Мистер Кросетти вытер глаза. — Откуда идет этот запах? Во всем городе никто не торгует сахарной ватой. Только в цирках.

— А что, — отозвался Вилл. — Это верно!

— Ну все, Кросетти больше не плачет. — Брадобрей высморкался и принялся запирать дверь своего заведения.

Пока он был занят этим, Вилл смотрел, как крашеный шест над дверью разматывает свой красный серпантин из ниоткуда, увлекая взгляд в другое никуда. Сколько раз Вилл в полдень стоял здесь, пытаясь размотать эту ленту, глядя, как она бесконечно рождается, крутится, исчезает, не исчезая.

Мистер Кросетти протянул руку к выключателю под вращающимся шестом.

— Не надо, — сказал Вилл. Понизил голос: — Не надо его выключать.

Мистер Кросетти посмотрел на шест так, словно только теперь открыл для себя его чудесное свойство. Тихо кивнул с увлажнившимися глазами.

— Откуда идет, куда уходит, да? Кто знает? Не ты, не он, не я. О эти тайны, господи. Ладно. Пусть себе крутится!

«Хорошо быть уверенным, — говорил себе Вилл, — что шест будет вращаться до утра, что лента будет разматываться из ниоткуда в никуда, покуда мы спим».

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи.

Они покинули мистера Кросетти, овеянного ветром с чуть уловимым запахом лакрицы и сахарной ваты.