"Майкл Мэнсон. Мудрец Арруб ("Конан")" - читать интересную книгу автора

Арруб, похоже, еще не разглядел незванного гостя. Наклонившись, он
подобрал меч и с видимым усилием положил оружие на стол рядом с хрустальной
темницей Конана, потом принялся разглядывать его одежду и сапоги. Наконец,
взгляд целителя коснулся пустого кувшина из-под медового напитка, и
кустистые брови на его лице полезли вверх. Теперь киммериец расслышал
невнятное бормотание, подобное далеким раскатам грома:
- Сапоги... и пояс... и штаны... Да еще меч! Серебряная шкатулка с
порошком кинну... она лежала на самом верху... И кувшин стоял там... Хмм...
Полный! Был полный, а теперь - пустой! Был раствор кинну в меду, а теперь -
ни капли! Отсюда - посылка и следствие... да, посылка и следствие, как учит
вендийская мудрость... Посылка же такова: некий сын черепахи забрался в дом
и вылакал настойку кинну... Верная посылка, правильная - коль есть меч,
штаны и сапоги, а настойки нет! Теперь разберемся со следствием... если
только я его не раздавил... этого черепашьего сына...
- Не раздавил! - во весь голос крикнул Конан. - Я тут!
Арруб вздрогнул и приставил огромную ладонь к чудовищному уху.
- Тут - это где? - пророкотал он, разглядывая тигли, змеевики и
стеклянные сосуды, громоздившиеся на столе.
- Тут, в лохани под медной крышкой, - уточнил Конан. Он поднялся,
вытянулся во весь рост и стукнул в хрустальную стену кулаком, чтобы привлечь
внимание Арруба.
Целитель наконец-то его разглядел. Протянулась исполинская рука,
похожая на толстенного змея с пятью шеями, крышка над головой Конана
сдвинулась с тихим шуршаньем, затем согнутый крючком палец опустился вниз,
словно предлагая Конану оседлать его. Он так и сделал - и тут же вознесся
кверху, на медную пластину, прикрывавшую хрустальный саргофаг. Уверившись,
что колдун не собирается кончать его немедля, киммериец сел, скрестив ноги,
и молча уставился в лицо Арруба. Оно казалось ему темным, иссеченным
морщинами пиком под снежной шапкой волос - видимо, целитель был очень стар.
Арруб, тоже не говоря ни слова и сдвинув седые брови, взирал на
крохотное существо, пристроившееся на крышке саргофага, среди фигурок
драконов и стеклянных трубок, пронизывающих пластину насквозь. Наконец он
прогрохотал:
- Ах, черепаший сын! Дурная голова! Мало что вылакал настойку кинну,
так еще угодил прямиком в мой хибат!
- Ну и что? - спросил Конан.
- А то! Настойка превратила тебя в крошечного гнома, а хибат... Если бы
я начал смешивать в хибате горячительные и охлаждающие зелья, да еще
кипятить их на огне, от тебя осталось бы меньше, чем ничего!
- Невелика потеря, - с мрачной ухмылкой сказал Конан. - Клянусь Кромом,
от меня и так осталось меньше, чем ничего!
Старый мудрец хмыкнул, пошарил рукой на столе, и в пальцах его сверкнул
выпуклый стеклянный диск, на котором Конан мог бы улечься, вытянув руки и
ноги. Арруб поднес стекло к глазу и начал разглядывать гостя, хмыкая и
что-то басовито бормоча. Его исполинский зрак нависал над киммерийцем
подобно оку всевидящего божества. Но был он, несомненно, человечьим, а не
божественным - выцветшим, серовато-коричневым, в кровяных прожилках.
- Ты не прав, - произнес целитель, закончив изучение, - кое-что еще
можно рассмотреть. Не так много, поскольку ты выпил чудовищную порцию
настойки, но - хвала богам! - что ее не оказалось вдвое больше. Тогда бы мне