"Алекс Джонс. Ловушка для Бога ("Конан") " - читать интересную книгу автора

сторожевые псы, а дворец - специально обученные телохранители, каждый из
которых стоил десяти таких вояк, как те, что прошагали сейчас внизу и
скрылись в темноте, так ни разу и не посмотрев наверх. Когда их топот затих,
Конан прислушался. Слева, из-под темных крон деревьев, донесся тихий шорох,
а затем послышалось тяжелое дыхание крупного зверя. Киммериец кивнул своему
спутнику, мальчик медленно сунул руку за пазуху, достал что-то, затем
негромко кашлянул. Огромный пес стрелой вылетел на открытое, освещенное
луной пространство у стены, с размаху остановился, задрав голову, зарычал на
непрошеных гостей, приготовился подпрыгнуть и достать наглецов, но вдруг,
сделав два неуверенных шага в сторону, на третьем упал и затих, ткнувшись
носом в траву.
- Действует порошочек-то. До утра проспит, - удовлетворенно прошептал
Ухарта, вытирая ладонь об одежду.
- Тихо! - цыкнул на него Конан. Цыкнул, впрочем, скорее для порядка:
спутника Кром послал толкового и полезного, сумевшего не только разговорить
упрямую старуху, но и выпросить у нее с молодости еще припрятанный сонный
порошок в маленьких хрупких кувшинчиках. На диво ценный порошок, всякий
обитатель Пустыньки дорого дал бы за него, жаль только мало. - Жди здесь, -
шепнул Конан и спрыгнул со стены.
В два прыжка он перемахнул лужайку и на мгновение замер, привыкая к
душному сумраку, затем осторожно двинулся вперед. Сквозь густую листву с
трудом пробивались лунные блики, выхватывая из темноты то искрящиеся струйки
фонтанов, то угол беседки, увитой мелкими белыми цветами, то густые заросли
остролистых кустов. Конан бесшумно скользил между стволами деревьев. Сонный
покой сада нарушало лишь журчание многочисленных источников, но киммериец
знал, насколько обманчивой бывает такая тишина, и ни на миг не позволял себе
расслабиться. Однако он беспрепятственно преодолел девять десятых пути, а ни
собаки, ни хваленые телохранители Хеир-Аги так и не дали о себе знать.
Остановившись у внутренней решетки сада, Конан огляделся. Впереди,
всего в десятке шагов, уходили в ночное небо глухие, покрытые сплошной вязью
узоров стены Бирюзового покоя. Здесь располагались гарем наместника, комнаты
евнухов, охраняющих женскую часть жилища сатрапа, а также домашнее
святилище. Его зарешеченные окна слабо светились далеко вверху, под самой
крышей. Эти пять или шесть узких окошек и были единственной лазейкой для
того, кто желал пробраться внутрь, избежав встречи с усиленной охраной у
ворот и не плутая по бесконечным коридорам мужской половины в поисках входа
на женскую.
Окинув взглядом открывшуюся ему картину, Конан невольно помянул Крома:
занятие предстало не из легких. Конечно, садовая решетка - невысокое, в
человеческий рост, переплетение бронзовых цветов и листьев - никакой
трудности не представляла и первый ярус дворца шел удобными уступами, по
которым влезет любой ребенок, но дальше - отвесные каменные плиты, затканные
тонкими, блестящими под луной узорами. Ни лепных украшений, ни плюща - не на
что ногу поставить... Но лезть во дворец через парадный вход - самоубийство
еще более верное, чем подъем по этой стене. Самое разумное - выбраться
поскорее из сада и покинуть город. Или лучше найти в Пустыньке Хадира и
попросту прирезать его, а после вырвать язык каждому, кто осмелится вслух
назвать Конана клятвопреступником? Только в таком случае пришлось бы в
первую очередь вырвать его себе!
Киммериец усмехнулся, покачал головой и решительно двинулся вперед,