"Д.Мак-Грегор. Чужая клятва ("Конан")" - читать интересную книгу автораотменять не собирался. К тому же, вполне возможно, что укушенный неведомой
тварью Иава в скором времени отправится на Серые Равнины, и тогда никакого пива, да и воды, ему не потребуется вовсе. Смерть так близка, она всегда рядом; из мрачного царства Нергала тянутся ее длинные руки, шарят жадно по земле в поисках новых жертв, и находят - каждый миг находят. Может, маленький вонючий монстр, на коего имел неосторожность наступить шемит, и есть посланец Серых Равнин? Конан потряс головой, прогоняя странные, несвойственные ему размышления о смерти. Он знал о ней немного, но того, что знал - с самого раннего детства - было вполне достаточно, чтобы не стремиться на Серые Равнины, но и не бояться туда попасть. Только бы смерть оказалась достойной - в бою, от руки сильного и отважного врага, с которым ты дрался до последнего вздоха, но он поразил тебя в сердце, а потом выпил за тебя кружку доброго крепкого вина в какой-нибудь захудалой харчевенке... Кром... Жаль, если Иаве суждено погибнуть иначе. Конан, напрочь уже позабывший про хитрый огонек, с сожалением посмотрел на шемита и... и кулаки его мгновенно сжались от ярости, а литые мышцы напряглись и дрогнули под кожей. - Пи-ить, - протянул Иава, в упор глядя на приятеля насмешливым взором. Как видно, его ничуть не смутили вмиг похолодевшие синие глаза варвара и его же внушительные кулаки; напротив, столь опасная для него ситуация лишь забавляла шемита, и скрывать этого он не собирался. - Пи-ить, - явно дразнясь, повторил он. Тенью гепарда-охотника метнулся Конан к спутнику. В нем, ослепленном сейчас яростью, в долю мига лишь проснулось первобытное чувство, и без того довольно редко дремавшее - убить обидчика, и немедленно. Коршуном падая на торжествовал уже победу, как вдруг осознал, что никакой шеи в руках его нет, и лежит он вниз лицом, уткнувшись носом в колючую кочку, а спину его прижимает жирное колено шемита. Дикий рев вырвался из глотки варвара. Подобного унижения он еще не испытывал. Тряхнув головой так, что длинные черные пряди волос отлетели назад, он извернулся - мускулы спины перекрутились подобно веревке - и со злобой загнанного зверя вцепился зубами в ногу Иавы чуть выше колена. Взвизгнув, тот отпустил Конана и отпрыгнул в сторону. Получивший свободу киммериец не стал ждать и вздоха. Он вновь кинулся на шемита, желая сейчас только одного: растерзать эту кучу мышц, мяса и костей на соответственно мышцы, мясо и кости. В затуманенном яростью мозгу его не было места разумным мыслям, и пролетая опять мимо Иавы, он грохнулся оземь уже почти в полном безумии. И кто знает, чем закончилась бы эта потасовка, если б, приземляясь, Конан не треснулся со всего маху лбом о камень; миг - и все, что кружилось еще в несчастной голове парня, рассыпалось в прах и улетело в небо, а то, что осталось - звалось пустотою, в чьем бесконечном черном коридоре не бывает ни мыслей, ни чувств... * * * - О, пресветлый Адонис и любовь твоя Иштар... О, прекрасная Иштар и любовь твоя Адонис... Вдохните жизнь в заблудшую душу юного воина... Пролейте свет и тепло в сохранившиеся извилины его серого камня... |
|
|