"Д.Мак-Грегор. Чужая клятва ("Конан")" - читать интересную книгу автора

сопровождалась всевозможными неприятностями: и дальняя дорога, ни разу не
совпадающая с прямым и людным трактом, а проходящая по горам, лесам, топям и
самому морю Запада; и риск, поджидающий всякого путника, всякого бродягу в
любом его путешествии; и сомнительная честь сразиться с
полудемоном-полуобезьяной - варвар предпочел бы, честно говоря, кого-нибудь
попроще, да вот хоть десяток-другой разбойников либо солдат... И нельзя
забывать еще про обратный путь! Мало добыть вечно зеленую ветвь маттенсаи -
потом надо доставить ее двум ребятишкам, что живут почти на другом краю
земли от моря Запада!
От последней мысли Конану стало дурно. Он совсем забыл о конечной цели
своего предприятия. Тащиться в неведомый нормальному человеку Ландхаагген?
Через Кезанкийские горы, через тундру, а там - вечная мерзлота, снега и
льды, бр-р-р... И попробуй в этой мрачной и холодной пустыне отыщи деревню
антархов! А что, если к тому времени малыши погибнут?
Давно киммериец не испытывал такой досады на самого себя. Дурень!
Истинно дурень! Как можно было не подумать о том, что отобрать у Гринсвельда
маттенсаи - лишь половина дела... В ярости Конан несколько раз сильно ударил
себя в грудь, громко предлагая Крому как-нибудь наказать неразумного сына
своего - но лишь далекий шум донесся до его ушей, и было то согласие
киммерийского бога или нечто иное, понять он не мог. Посидев пару вздохов
молча, сверля взглядом низкую рыхлую тучу, плывущую, казалось, всего-то в
сотне локтей от него, варвар вдруг словно очнулся. Он прислушался к себе, с
удивлением ощущая бурление в желудке, недоверчиво хмыкнул, но разбираться не
стал, а быстро извлек из мешка ломоть хлеба и уплел его, ибо хотя он и
пообедал довольно плотно всего один короткий переход под землей назад, но от
переживаний у него разыгралось чувство голода, а голод - это тот бог,
которому Конан всегда потворствовал и был готов приносить ему жертвы хоть
дюжину раз на дню. Правда, бог сей предпочитал обычно нечто более
существенное, нежели хлеб, но сам варвар считал, что привередничать не
стоит. Бывают в жизни моменты, когда и простой хлеб кажется лакомством...
- Пи-ить...
Слабый тонкий голос достиг ушей киммерийца. Он оглянулся на Иаву. Тот
лежал все в той же позе, в какой был сброшен на землю варваром, но бледные
щеки его значительно порозовели, и губы окрасились в обычный свой цвет. Вот
только глаза, поблескивающие тускло из-под полуприкрытых век, были пусты. С
изумлением заглянул Конан в их бессмысленную черноту, надеясь заметить хотя
бы искорку прежней насмешливости или хотя бы наглости. Но печать далеких
миров как маска лежала на лице шемита, отражаясь и в зрачках его. Варвар
быстро выхватил из его сумки бутыль с пивом и, сам глотнув лишь раз,
остальное начал аккуратно вливать в чуть приоткрытые губы приятеля. Когда в
сосуде оставалось уже не более четверти, Конан, не спускавший пристального
взгляда с окаменевших черт Иавы, узрел вдруг хитрый огонек, мелькнувший
между щеточек ресниц. Он тут же заткнул бутыль пробкой и уселся, скрестив
ноги, рядом с тушей спутника.
Киммериец уже подозревал, что дело тут нечисто - прежде не приходилось
ему встречать умирающих, способных вылакать столько пива за раз, а потому он
решил восстановить справедливость, то есть шемиту более ни глотка не
давать - пусть утоляет жажду простой водой, коей здесь, в горах, сколь
угодно. Если хорошенько поискать... По правде говоря, Конан не был уверен в
том, что хитрый огонек в глазах спутника ему не померещился, но наказание