"Д.Мак-Грегор. Конан и призраки прошлого" - читать интересную книгу автора

веснушчатое лицо его побагровело, почти сливаясь цветом с огненной
гривой волос, так что он стал похож на подгнивший плод томатного
куста; маленькие изящные руки судорожно вцепились в ворот кожаной
куртки, отдирая его от горла словно змею, а блеклые голубые глаза
затянулись мутной пленкой. Хозяин, взиравший на своих гостей с
благоговением, тоже начал было радостно гыкать, хотя и не понял, что
такого смешного сказал Енкин, но тут он заметил, что никто больше не
смеется. Напротив, физиономии лицедеев приняли вдруг какое-то
отстраненное, даже торжественное выражение. Одни отвернулись, другие,
опустив глаза, украдкой поглядывали на приятеля.

Хозяин смущенно закашлялся: он догадался, в чем дело, и, как
человек от природы мягкий, искренне пожалел рыжего Мадо. Счастливая
мысль внезапно пришла ему в голову -- а что если взять его к себе
жить? -- и одновременно в душе его шевельнулось смутное беспокойство.
Играт редко чувствовал что-либо кроме голода, холода и желания
поскорее заснуть, так что сейчас ему было нелегко разобраться в своих
ощущениях, да он и не знал, что надо в них разбираться. Однако мысль
поселить у себя припадочного лицедея не оставила его. За несколько
мгновений он продумал, чем будет его кормить и чем заплатит лекарю из
соседней деревни за исцеление больного, в каком углу он устроит себе
ложе из сена -- его деревянный топчан теперь, конечно, займет Мадо, --
как они будут коротать дни и... Но в этот момент рыжий вдруг
замолчал; лицо его помрачнело; злобно кинув взгляд на приятелей, он
сунул в рот палец и начал яростно кусать ноготь, тихо шипя проклятья.

Играт облегченно вздохнул -- как хорошо, что он не успел
сообщить о своих намерениях, ибо сейчас рыжий Мадо с мокрым от слез
и слюней лицом не вызывал у него ничего, кроме неприязни. Он быстро
протер полой холщовой куртки край стола -- скорее от смущения, чем по
необходимости -- и ушел в самый темный угол, где присел на корточки и
выжидательно стал смотреть на гостей: что будет дальше?
-- А я придумал кое-что! -- как ни в чем не бывало заявил
колобок Михер, сидевший на колене Леонсо.
Все оживились. На Мадо они старались не смотреть, а потому
усердно пялились на Михера или друг на друга.
-- Внимайте, о засохшие кусочки дерьма дряхлой верблюдицы! --
торжественно пробасил колобок, подскочил и твердо встал на маленькие
толстые ножки. Горделиво выпятив грудь, отчего на ней сразу стали
видны холмики жира, и взмахнув короткой ручкой так изящно, как только
умел, он приподнял редкие бесцветные брови и открыл рот,
явно намереваясь показать приятелям нечто необыкновенное, но тут
из-за спин Агрея и Ксанта раздалось гневное шипение. Лицедеи
вздрогнули и все как один посмотрели на Леонсо. Тот вздохнул,
нахмурил брови и сурово обратился к рыжему:
-- Не пора ли тебе успокоиться, Мадо?
-- Ха. Ха. Ха, -- раздельно произнес рыжий. -- Все знают, что
этот толстый ублюдок не способен соединить вместе даже двух слов.
-- Какой же ты дурной, Мадо... -- плаксиво протянул Михер,
впрочем, ничуть не обидевшись. А Играт, замерший в своем углу и