"Д.Мак-Грегор. Конан и призраки прошлого" - читать интересную книгу автора

вина... Но как беречь силы, когда нечего есть? Кому нужны на
празднике вялые и унылые лицедеи с зелеными от недоедания
физиономиями? Леонсо с жалостью посмотрел на рыжего Мадо,
истощавшего и уставшего до такой степени, что у него не хватало сил
даже на обычные истерики; на бледного как куриное яйцо Агрея,
простуженного в дороге -- приступы кашля мучили его беспрестанно, и
все же улыбка, хотя и кривая, не сходила с его губ; на Михера, что
нахохлился словно петух на насесте, у которого зажарили всех его кур;
на нытика Сенизонну, вечно вымаливающего себе как особо
талантливому лишний кусочек; на милое добродушное лицо Велины, увы,
давно утратившей свой чудный мягкий румянец на смуглой чистой коже...

-- Ну вот что, псы! -- решительно сказал Леонсо. -- Жрать нам
надо? Надо! Пива нам хочется? Хочется! Играт! Гони на площадь! Сейчас
мы повеселим этих жирных ублюдков!
-- Повытрясем из них денежки! -- радостно взвизгнул Мадо.
-- Повыпотрошим кошельки, -- пробасил Зазалла.
-- Только если они будут бросать в меня камни... -- обиженно
начал Сенизонна, но его уже никто не слушал. Трясясь в повозках,
каждый представлял себе со всей силой воображения роскошный обед,
оплаченный монетами из толстых кошельков атталусских богачей. Один
уже заказывал -- конечно, пока мысленно -- хозяину харчевни бараний бок
с бобами, другой поглощал -- тоже мысленно -- жареных перепелов,
запивая их ароматным пивом, третий отламывал нежные кусочки осетрины,
капризно меняя розовое бритунское вино на красное стигийское, а
красное стигийское на белое аргосское... Желание было так сильно, что
в воздухе, казалось, заплавали чудесные запахи яств; лицедеи
заволновались, криками стали подгонять своих возниц -- даже бледные
физиономии их несколько порозовели в ожидании пиршества; а то, что
попировать здесь можно было на славу, не подлежало сомнению: улицы
пестрели вывесками харчевен и кабаков, зазывалы шныряли туда-сюда,
трещотками и протяжными воплями привлекая внимание прохожих...

Наконец Играт, который правил первой повозкой, остановил клячу
на небольшой круглой площади, вымощенной черным плоским булыжником.
По всей видимости площадь эта являлась излюбленным местом прогулки
горожан, ибо сейчас по ней взад и вперед праздно болтались местные
сливки общества, презрительным шипением отгоняя стайки оборванных
ребятишек. Два фонтана на западной и восточной сторонах -- несомненно,
краса и гордость Притимуса -- в форме неправильных треугольников,
выложенные черным с серебряными нитями мрамором, использовались
предприимчивыми горожанами как колодцы: лицедеи сразу заметили, что к
ним то и дело подходят люди с кувшинами, бутылками, ведрами за
чистой, прозрачной водой, невысокой струей бившей из открытых пастей
неведомых животных, чем-то напоминающих морских коньков. Кроме
фонтанов на площади не наблюдалось никаких построек -- ни дворца, ни
храма, -- и это лицедеев вполне устраивало.

Глаз Митры светил высоко в ясном небе; мягкие теплые лучи его
ровно ложились на землю, матово поблескивали на черном камне,