"Эрик Кольер. Трое против дебрей " - читать интересную книгу автора

наконец, достаточно для того, чтобы понять, что и у озера Биг-Бар, и в любом
месте фермерская деятельность была не для меня. Не то, чтобы я возражал
против работы, но просто к скотоводству, как и к юриспруденции, у меня не
было интереса. Вот почему в конце весны 1921 года я оседлал своего пегого,
погрузил почти все свои пожитки на вьючную лошадь, сказал Гарри Марриоту
"будь здоров" и направился на север. Я чувствовал, что в этой бескрайней
глуши найдется уголок, где я смогу обосноваться и пустить корни, и где я
по-настоящему увлекусь чем-нибудь. И вот в сотне миль севернее озера
Биг-Бар, к западу от реки Фрейзер, в округе Чилкотин, в глубине Британской
Колумбии я, наконец, нашел все, что искал.
На девушке была синяя юбка из набивного ситца. Такую юбку нельзя было
купить на какой-либо фактории или выписать по каталогу почтовых заказов. Она
была явно сшита своими руками, прекрасно облегала фигуру и была аккуратна и
безуп речно чиста. Блузка же была такой, какие обычно выписывают по почте.
Она была, видимо, из креп-жоржета, и ее белизна подчеркивала черноту коротко
подстриженных волос девушки. Я заметил, что она слегка прихрамывает, и
подумал тогда, что, возможно, одна из ее черных кожаных туфелек натерла
ногу. Но как я узнал позже, дело было не в том. У девушки было слегка
удлиненное лицо, напоминающее по форме яйцо ржанки и покрытое веснушками,
похожими на пятнышки этого яйца. Девушка была так привлекательна, что я не
мог отвести глаз от ее лица.
Затем я также беззастенчиво стал рассматривать старую индианку.
Несомненно, передо мной было самое старое чело веческое существо, которое
мне когда-либо приходилось видеть. Лицо было сморщено, как чернослив, и
почти так же черно. На ее голове вместо шляпы был черный шелковый платок.
Две длинные пряди седых волос, выбившихся из-под платка, свисали почти до
пояса. На ней было черное ситцевое платье и ситцевая кофточка. Несмотря на
теплую погоду - на календаре в нашей лавке в то утро значился первый день
июня - ее плечи покрывал тяжелый шерстяной платок. Вместо кожаных туфель на
ее маленьких, почти детских ногах были зашнурованы грубые индейские
мокасины.
Я снова взглянул на девушку.
- Кто она? - спросил я с бесцеремонным любопытством. Девушка
внимательно посмотрела на меня, прежде чем ответить.
- Моя бабушка.
- Ваша бабушка! Но ведь она чистокровная индианка, - выпалил я, не в
состоянии ни удержать то, что вертелось у меня на языке, ни подобрать нужные
слова.
Девушка не спускала с меня испытывающего взгляда карих глаз.
- Да, - услышал я спокойный ответ. - У меня тоже есть частица индейской
крови.
И с легкой улыбкой, притаившейся в уголках рта, она добавила:
- Я сама на одну четверть индианка.
Я внимательно рассматривал сморщенное лицо старухи.
- Она, должно быть, очень стара, - сказал я. Слегка кивнув головой,
девушка ответила:
- Лале девяносто семь лет.
- Лала? - Какая-то звенящая музыка слышалась в этом непривычном имени.
- Лала - индейское имя, - тут же разъяснила мне девушка.
Взяв с прилавка карандаш, я сделал на обрывке промо кашки несложный