"Джоан Коллинз. Лучшее эфирное время" - читать интересную книгу автора

единственным спасением, и раз в год приходилось к этому прибегать. Если
повезет, она вернется помолодевшей лет на пять. Ее высокие красивые скулы
выплывут из горя жира, в котором они сейчас утопают, бирюзовые глаза,
затянутые неизбежными красными прожилками от чрезмерного увлечения водкой,
вновь зажгутся необыкновенным блеском, а пояса юбок вернут ей ощущение
комфорта.
Хлоя медленно потягивала вино, стараясь рассеять грусть. Салли
взовьется от радости, узнав об ее отъезде. Теперь отец будет принадлежать ей
одной. Может, как раз сейчас они вместе слушают его последний сольный диск,
включив музыку так громко, что даже их ньюфаундленд забился в винный погреб
и жалобно скулит там от испуга. О, как они похожи - отец и дочь - оба из
созвездия Скорпиона, одинаково эгоистичные, презрительные ко всем и всему,
красивые и высокомерные. Ему было сорок, ей - шестнадцать, и они хорошо
понимали друг друга. И, с тайной завистью наблюдая это родство душ, Хлоя еще
больше страдала от разлуки с дочерью.

3

В 1964 году рождение внебрачного ребенка могло бы погубить
стремительную карьеру Хлои. Она только начинала как певица; почти пять лет
пробивалась она от рабочих клубов к первой "десятке" со своими новыми
обработками джазовых композиций Кола Портера. Пять лет неистовой, упорной
работы над голосом, кропотливого изучения фразировки Эллы Фицджеральд,
голосовых оттенков Синатры, хриплых, чувственных обертонов Пегги Ли. Ей
удалось вдохнуть чувственность в самые заурядные мелодии, наполнить их
особым смыслом.
Еще с той поры, когда подростком она обслуживала столики в баре, где
иногда разрешали спеть для посетителей, Хлоя, несмотря на усталость, каждый
вечер слушала своих любимых исполнителей и, убаюканная их мелодиями, сладко
засыпала; восемь часов сна были необходимы для здорового цвета лица, ведь
лицо тоже было ее богатством - часами крутилась Хлоя перед зеркалом,
подбирая губную помаду, тени для век, подправляя форму бровей, выписывая,
как чародейка, прелестные контуры широко открытых наивных глаз, вздернутого
носика, высоких скул, чувственных губ, пока в зеркале не являлось лицо,
исполненное экзотической красоты и соблазна, которое вполне могло бы
украсить обложки модных журналов.
Она соглашалась на любые выступления, из-за одного концерта могла
мчаться куда угодно и всегда училась, наблюдая других, подражая лучшим,
отбрасывая ненужное. Талант и горячее стремление к успеху помогли ей стать
популярной певицей, которую отличали особая чувственность и элегантность.
На мужчин времени не оставалось. Те, кого она встречала в Лидсе, Глазго
или Бирмингеме, были настолько глупы, что отвергнуть их ухаживания не
составляло большого труда. Но во время гастролей, случалось, возникал
какой-нибудь певец из той же труппы. Как правило, женатый, как правило,
пережинающий творческий спад, в то время как Хлоя - она это знала - была на
подъеме. Были в ее жизни и молодой барабанщик, саксофонист, кларнетист, и
даже однажды сам Маэстро, руководитель оркестра. Но все они были жалким
подобием того мужчины, которого представляла Хлоя в своих мечтах.
Она всегда с грустью смотрела на Сьюзан, свою лучшую подругу еще со
школьных времен, жену брата Ричарда, отягощенную бесконечными домашними