"Аллан Коул, Кристофер Банч. История воина ("Далекие Королевства" #2)" - читать интересную книгу автора

дать мне образование и заставила отца нанять мне учителя - обычно учителей
нанимали для мальчиков из богатых семей. И однажды душным вечером, когда
тишина, казалось, была насыщена секретами и тайнами, я призналась ей, что
хочу быть солдатом. Мать не упала в обморок, и не разрыдалась, и даже не
очень удивилась, а только сказала мне, что хотела в жизни добиться многого,
но не все ей удалось из-за ее пола.
- Ну почему, - экспрессивно воскликнула я, - мы были рождены
женщинами, мама?! Разве не могли мы родиться мужчинами?
Тогда она удивилась.
- Я не это имела в виду, - пояснила она. - Я никогда не жалела, что я
не мужчина. Как мне кажется, от пениса никакой пользы - он только ослабляет
мозг. Нет, дорогая, не надо молиться, чтобы стать мужчиной. Молись, чтобы
получить такую же свободу, какую имеют мужчины, и, если получишь ее,
удовлетворись этим. Я скажу тебе кое-что. Мне кажется, когда-нибудь наше
время придет и тогда выяснится, что женщины гораздо лучше могут управлять
миром, чем мужчины.
- Но я не могу ждать так долго, - закричала я. - Тогда я буду старой,
а старух не берут в солдаты.
Мать внимательно посмотрела на меня и покачала головой.
- Если ты действительно этого хочешь, то тебе не придется долго ждать.
Через неделю отец нанял отставного сержанта, чтобы тот учил меня
искусству боя. Он был очень молчалив и только улыбался, когда я жаловалась
на царапины и на ушибы, нанесенные деревянным мечом за день обучения. Через
год его улыбка стала еще шире, когда я превзошла его, моего учителя, во
всех воинских искусствах и стала искать более опасного противника. К тому
времени, когда мать умерла, я билась лучше, чем любой юноша из города, по
крайней мере, лучше, чем все те, кто осмеливался помериться силами с
девушкой-воином. Мне сравнялось шестнадцать, и я вступила в маранонскую
гвардию. И я ни разу не пожалела об этом.
Мелодичные звуки лиры вывели меня из задумчивости. Омери, которая
незаметно отошла от меня, сидела на стульчике возле могилы и тихо
перебирала струны своего любимого инструмента. Она посмотрела в мою сторону
через головы других и начала петь грустную песню. Я знала, что поет она для
меня. Я смотрела на волну ее рыжих волос - почти таких же ярких, как у
Амальрика, - и думала, что брату повезло, что он нашел такую женщину. У
меня когда-то была любовница, которая так же много значила для меня, как
Омери для моего брата. Не Трис, Отара, ее глубокий горловой смех, мягкие
руки и пальцы, которые могли прогнать дурные мысли из моей головы. Она была
со мной много лет и во многом заменила мне мать... А потом она умерла.
Прости, я плачу, писец. Но не ухмыляйся, говоря, что это свойственно
женщинам. Берегись! Если ты осмелишься сделать это - или хотя бы об этом
подумать, - я забуду свое обещание и ты не выйдешь из этой комнаты. Отара
живет в моем сердце, а слезы несвойственны мне, но до того, как книга будет
написана до конца, слез еще будет немало - и часть из них прольете вы,
читатель. А теперь я вытру глаза и соберусь с мыслями...

Пока Омери пела, я оплакивала Отару, но вот мелодия изменилась, и я
почувствовала, что моя душа очистилась. Новый мотив был мажорным, и я
вспомнила смех матери, машинально посмотрев на могильный камень. Я
смотрела, как вода стекает в бассейн, журча, и мне казалось, что рябь на