"Стюарт Арчер Коэн. Семнадцать каменных ангелов " - читать интересную книгу автора

стороны, комиссар Фортунато казался совсем другим. Его утомленное, полное
достоинства лицо каким-то образом действовало на нее успокаивающе. Он
признал ошибки предшествующего следствия и взял на себя ответственность за
них. Поскольку он был единственным человеком в Bonaerense, от которого
зависел успех ее миссии, не оставалось ничего другого, кроме как найти с ним
общий язык, но дело было не только в этом. В глубине души, в чем она боялась
признаться самой себе, усталое лицо Фортунато, его спокойные манеры
напоминали ей отца.
Она положила ручку на досье и тяжело откинулась на стуле. Ее отец был
человеком, который никогда не поддавался эмоциям; он служил оценщиком
убытков в страховой компании и отличался умением излагать все взвешенно и
резонно, даже в самой отчаянной ситуации. Пока она не выросла, это выводило
ее из себя, ей больше импонировала отчаянная агрессивность матери; однажды
она видела, как та дала пощечину клерку за то, что он оскорбил чернокожую
женщину. Тем не менее она многое переняла от отца. На десятках коктейлей в
госдепартаменте, на конференциях она строила из себя блестящего молодого
технократа, с жизнерадостной отстраненностью человека, "лишенного
политических пристрастий", рассуждая о том, как американцы обучают палачей
или помогают фашистским режимам. Она научилась обсуждать эти ужасы в той же
самой отстраненной манере, в какой досье описывало убийство Роберта
Уотербери, говорить о разрушенной латиноамериканской экономике просто как о
несовершенных рынках, оговариваться, что права человека следует
рассматривать "в контексте". Она разослала сотню писем и раздала с тысячу
визиток, причем с основательностью, унаследованной от отца-страховщика. Все
это делалось в надежде, что, когда понадобится послать кого-либо в
Эль-Сальвадор наблюдать за выборами или написать доклад о результатах
эксперимента в сельском хозяйстве боливийского Чапари, могут вспомнить ее
имя и физиономию, с шиком вставленные в разговор несколько испанских слов.
Наконец ее старания увенчались успехом, ей позвонили из офиса сенатора
Брейдена. В Аргентине нужно расследовать одно дело, речь идет о нарушении
прав американского гражданина. Не могла бы она за это взяться?
Затем встреча с женой Уотербери, все еще не пришедшей в себя после
убийства и его неуклюжего расследования. Наоми Уотербери встретила ее у
дверей удрученным, недоверчивым взглядом, ее прелестное лицо искажали
набрякшие мешки под глазами и горестно скривившийся рот. Она подробно
рассказала о жизни мужа, тщательно стараясь оставить в стороне свое горе.
Внезапный порыв сострадания со стороны государственного департамента не
умиротворил ее, и понадобилось много времени, пока сквозь чувство горести,
тоску о прошлом и теплящуюся невероятную надежду начала пробиваться ее
подлинная натура.
Ее муж, сказала она, был писателем. Он сотрудничал в разных журналах и
написал два романа. Первый имел успех, второй провалился. Он уехал в
Буэнос-Айрес, чтобы собрать материал для третьего,
детективно-приключенческого романа, который, как он надеялся, даст новый
импульс его карьере.
- Он хотел написать что-нибудь коммерческое, - сказала она. - Его
первые две книги имели успех у критиков, и после того, как вторая
провалилась в продаже, он подумал, что нужно попробовать что-нибудь из того,
что может пойти на рынке. Мне страшно не хотелось, чтобы он принялся за
что-нибудь заурядное, только ради денег. - Она вздохнула. - Я поддержала его