"Леонард Коэн. Любимая игра " - читать интересную книгу автораувеличительного зеркала.
Найдя морщинку, она обращалась к бастиону масел и кремов, выстроившихся на стеклянном подносе, и вздыхала. Недоверчиво намазывала морщинку. -- Это не мое лицо, не настоящее мое лицо. -- Где твое настоящее лицо, мама? -- Взгляни на меня. Разве я так выгляжу? -- Где оно, где твое настоящее лицо? -- Не знаю, в России, когда я была девочкой. Она стаскивала с полки огромный атлас и падала вместе с ним. Он просеивал страницы, словно золотоискатель, пока не находил ее -- всю Россию, бледную и безбрежную. Он на коленях стоял пред этими далями, пока не темнело в глазах, и тогда озера, реки и названия превращались в невероятное лицо, смутное, прекрасное и легко тающее. Служанке приходилось тащить его к ужину. Лицо госпожи плыло над серебром и блюдами. 3 Отец его существовал главным образом в постели или в больничной палате. Когда он был на ногах и передвигался, он врал. Брал трость без серебряного ободка и вел сына на Мон-Рояль. Там находился древний кратер. Две пушки с каменными и железными ядрами покоились в пологой травяной впадине, что некогда была ямой кипящей лавы. Бривману хотелось говорить о насилии. -- Вернемся сюда, когда мне станет лучше. Бривман научился гладить носы лошадей, привязанных возле Шале, кормить их сахарными кубиками с протянутой ладони. -- Когда-нибудь покатаемся. -- Но ты же еле дышишь. В тот вечер его отец рухнул на карту с флажками, где составлял план военной кампании, -- рухнул, нащупывая ампулы -- сломать и вдохнуть. 4 Вот кино, переполненное телами его родни. Отец нацелил камеру на дядьев, высоких и серьезных, бутоньерки на темных лацканах, они проходят слишком близко и исчезают в мути по краям. Их жены чопорны и грустны. Мать отступает назад, зовет тетушек войти в кадр. На заднем плане вянут ее улыбка и плечи. Она думает, что не в фокусе. Бривман останавливает кино, чтобы ее рассмотреть, и ее лицо разъедает расползающимся пятном с оранжевыми краями, а кино -- плавится. В тени каменного балкона сидит бабушка, тетки подносят ей малышей. Серебряный чайный сервиз роскошно блистает в техниколоре. Дедушка обозревает шеренгу детей, но посреди его одобрительного кивка Бривман останавливает его и калечит рыжим техническим пламенем. В своих исторических изысканиях Бривман уродует кино. Бривман с кузенами слегка, благопристойно дерутся. Девочки приседают в реверансах. Всех детей зовут по очереди прыгать через дорожку из плитняка. Садовника, смущенного и благодарного, ведут на солнце, дабы увековечить |
|
|