"Артур Кларк. Одиссея длиною в жизнь (сборник)" - читать интересную книгу автора

Пожалуй, сравниться с ним в этом отношении могли бы в прошлом лишь Жюль Берн
и Герберт Уэллс, а ныне-его друг, коллега и соперник Айзек Азимов. Кларк не
только пишет о технике. Он и живет в насквозь технизированном окружении.
Причем техника должна быть новейшей. Если катер-то на воздушной подушке,
если пишущая машинка-то "вордпроцессор", едва ли не столь же отдаленный
потомок "ундервудов" и "ремингтонов", как, скажем, "шаттл"-аппарата братьев
Райт. В пинг-понг Кларк играет с роботом, смотрит телепрограммы при помощи
собственной-и пока единственной, по слухам, на Шри-Ланке- антенны для приема
передач, идущих через спутники связи. Акваланги у него новейших конструкций.
Микроскоп, восьмидюймовый телескопрефлектор "селектрон"... Довольно! Не
заполнять же перечислением целую страницу, но-ручаюсь! первый частный
космический корабль появится не где-нибудь, а у Кларка в Коломбо. И это
отнюдь не "технарский" снобизм, все это приносит реальную пользу, работает,
увеличивая возможности хозяина. Но одновременно это еще и материальное
выражение символа веры Артура Кларка. В предисловии к русскому изданию
романа Артура Кларка "Свидание с Рамой" академик Л. М. Бреховских писал: "Я
прочитал "Свидание с Рамой" с таким же увлечением, как в свое время
"Таинственный остров" Жюля Верна. И в самом деле, космический корабль
Рама-это остров, полный тайн, многие из которых так и остались
неразгаданными". Не знаю, так ли уж справедливо уподобить Раму острову
Линкольна, но вот чутью академика впору позавидовать: не зря, совсем не зря
поставил он эти два романа рядом! Только связь между ними не поверхностная,
а весьма глубинная, генетическая. Впрочем, относится это не только к
"Свиданию с Рамой", а почти ко всему творчеству английского фантаста. Ибо
сам он, Кларк, некоторым образом доводится отдаленным потомком
жюльверновскому Сайресу Смиту, вернее сайресам смитам - тому легиону
инженеров, что в прошлом веке вышли на свой триумфальный марш по градам и
весям Европы и Америки. Кто может сейчас сказать, с чего начался этот парад?
С пышущей ли дымом стефенсоновской "Ракеты"? Ах, как это здорово, как
"веселится и ликует весь народ", как лихо "мчится поезд в чистом поле"!.. С
отважного ли "Сириуса", который высадил на нью-йоркский причал девяносто
восемь насквозь прокопченных, но исполненных сопричастности к истории
пассажиров? Или с дробного стука аппарата Сэмюэла Морзе? Или... Да важно ли
это? Главное в ином: стройными колоннами шли они, эти инженеры с
закопченными лицами, с мозолистыми руками, шли в прожженных кислотами
сюртуках... Шли осчастливливать человечество. А человечество истово
надеялось, что вот еще немного-и круто замешенное на электричестве и паре
пышно взойдет оно, всеобщее счастье, и хватит его на всех, и наступит на
Земле мир, а в человекaх благоволение. Правда, тогда уже многие понимали,
что не все так просто. И тот же Жюль Берн устами инженера (инженера,
заметьте!) Робура утверждал: "Успехи науки не должны обгонять
совершенствования нравов". И Блок, обращаясь к пилоту, одному из тех,
завороживших мир победой над воздухом, не без горечи вопрошал: Иль отравил
твой мозг несчастный Грядущих войн ужасный вид: Ночной летун, во мгле
ненастной Земле несущий динамит? И это не говоря уже об Уэллсе... Но
большинство-верило и надеялось. Верило и в нашем уже веке, лишь добавив к
прежним апостолам новых. Помните, у Хаксли, в его "Прекрасном новом мире"?
"Господи Форде!" - восклицает его фордейшество Главноуправитель Мустафа
Монд... Пожалуй, первое по-настоящему серьзное отрезвление принесла лишь
Хиросима. Прекрасный американский фантаст Рэй Брэдбери (Кларк сказал бы: