"Ванцетти Иванович Чукреев. Орудия в чехлах " - читать интересную книгу автора

насчет "морской" артиллерии "быстроходного судна".
- А ведь тоже, - говорил самый молодой, несколько дней назад пришедший
из школы визирщик. - А ведь тоже небось домой пишут, девчатам хвастают: на
военном корабле служим. Наш корабль! На нем пушки. Как ахнут!
- А это действительно корабль, - сказал капитан-лейтенант, командир
боевой артиллерийской части эсминца, который проходил мимо да решил выкурить
папироску на воздухе. - И корабль-таки отличный. Он по мореходности нашему
сто очков вперед даст.
- Мореходность! - возразил старшина первой статьи Быков, командир
орудия, наводчиком которого служил Андрей. - Мы не про мореходность, товарищ
капитан-лейтенант. Мы про главный калибр. Он зачем у них? От акул отбиваться
или по чайкам стрелять?
Капитан-лейтенант рассмеялся и пожал плечами.
- Ну, про главный калибр ничего не скажешь. Внушительный.
Матросы засмеялись. Молоденький визирщик, которому понравилось, что и
начальник его, офицер, того же мнения о пушках "гагары", залился тоненьким
неприятным смешком.
- Им пушки для чего? - заговорил капитан-лейтенант голосом серьезным
(смех визирщика ему, видимо, не понравился). - Мину плавающую расстрелять.
Ну, - подумал немного, - если потребуется, торпедный катер отпугнуть, лодку,
если она в надводном положении. Да и вообще... Раз по штату предусмотрено
иметь на вспомогательном судне такого типа вооружение - стоит.
Андрей не слышал всего этого разговора. Чем-то другим жил он в эту
минуту. В глубоком раздумье смотрел он на скалы, на те, за которыми и на
восток и на юг лежало могучее море, и навстречу этому морю шел небольшой,
немогучий корабль. Тот, где сейчас у руля, прищурившись и склонившись чуть
набок, в небрежно свободной позе стоит его брат.


3

Самое трудное время вахты - часы перед рассветом. Те самые часы, когда
жизнь даже большого морского порта и то замедляется, притихает. Перестают
шнырять от причала к причалу и перекликаться гудками деловитые пузатые
буксиры, медленнее поворачиваются краны над кораблями, стоящими под
погрузкой, почти не слышно людских голосов, и людей тоже не видно. Может
быть, лишь пароход, вернувшийся из далекого плавания, появится с моря,
бросит якорь на рейде, да подводная лодка, словно полусонная после ночных
бдений, безмолвно проскользнет в дальний угол бухты, поблескивая серой
спиной. И снова почти не видно движения, почти тихо.
Было время, когда Андрей очень трудно переносил вахту. Воспитываясь в
семье скромной, где семейные заботы его совсем не касались - мать и старший
брат принимали их на свои плечи, - он вырос баловнем. И уж особенно любил
поспать утром. Сигнал подъема для него был, пожалуй, самым тяжелым и сильным
испытанием на военной службе. Много неприятностей, много обидных упреков
пришлось перетерпеть в минуты, которые шли сразу за этим сигналом.
Так было в первые месяцы службы, и эти первые месяцы теперь далеко
позади. В любое время ночи, по любому сигналу мог вскочить теперь с койки
своей Андрей, встать на пост, сесть на свой стул орудийного наводчика, и
голова его была ясна, глаза остры, руки действовали уверенно и твердо.