"Елена Чудинова. Лилея" - читать интересную книгу автора

них яркого морозного солнца. Роспись же являла собою несомненные арабески,
пусть и не слишком тонко прописанные. Человечки в красных колпаках танцовали
в чашечках цветов, чьи стебли сплетались ее вензелями, летали верхом на
бабочках и разводили непонятные костры, дым коих образовывал мавританские
головы. Всего было сразу не разглядеть, но Елена разглядела главное - руку
мужа.
Сперва она захлопала в ладоши, а потом заплакала.
"Что ты, Нелли?"
"Филипп, какой ты глупый! Вить это же растает весной, ах, как жалко,
что это растает!"
"Друг мой, весьма спорный вопрос, кто из нас сейчас неумен. Плакать о
том, что сей ледяной чертог растает по весне так же разумно, как о том, что
когда-нибудь мы сделается старыми старичками. Порадуйся ему сейчас, и я буду
рад твоим довольством. Я меньше, много меньше, чем ты того нынче
заслуживаешь, радую тебя. Но пусть хоть сие сооружение приносит тебе
радость. Кстати уж и доктор говорит, что как раз на такое расстоянье тебе
полезно прогуливаться каждое утро".
Когда Елена устала восхищаться, они вышли на скрипучий веселый мороз.
Но во сне все было по другому. Едва они с Филиппом переступили порог, как им
открылось полуденное лето, с настоящими цветами и бабочками. И Платон,
оказывается, уже успел не только родиться, но и вырасти старше, чем
настоящий, а Роман глядел и вовсе недорослем, и оба носились в горелки с
дворовой ребятней.
Гори-гори ясно,
Чтобы не погасло!
Глянь-ка на небо,
Птички летят,
Колокольчики звенят!
Роман уж догнал одну из девчонок, обнял и пребойко целовал в обе щеки.
То была прачкина дочь Танюшка, - только научившаяся ходить и еще
предпочитавшая, ковыляя, цепко хвататься ручонкою за подол матери, - самая
скорая на ногу бегунья в Кленовом Злате. Случайно ль она позволила себя
нагнать? Зардевшаяся маковым цветом девочка и не умела сдержать улыбки
удоволенного самолюбия и единовременно сердилась, вырываясь, не шутя лупила
Романа по рукам.
Гори-гори ясно,
Чтобы не погасло!
Дети уж изготовились было рассыпаться вновь, но тут из-за готической
руины, возведенной по эскизу Филиппа там, где начинались вишни, вышел еще
один мальчик.
Был он белокур, приятно округл лицом, а скромное его коричневое одеяние
походило на подрясник послушника.
По мере того, как мальчик приближался, веселый гомон смолкал. Мальчик
нес в руках какой-то белый цветок, лилею, быть может, если только бывают
такие большие лилеи. Дети кольцом обступили его.
Мальчик кивнул головою - милостиво и величаво не по годам, и протянул
рукою свой цветок Роману. Принимая цветок, Роман отчего-то опустился на
колено, на мгновенье зарылся лицом во влажные лепестки, затем выпрямился,
подошел к Платону и отдал цветок ему. Теперь Платон, принимая лилею,
преклонил колена. Лилея скользила по рукам детей, а неизвестный мальчик