"Елена Чудинова. Лилея" - читать интересную книгу автора

стальных игл. Перед глазами было черно, в висках стучали молотки. Крик не
хотел выходить. Кажется небольшой кусочек крика ей удалось вытолкнуть. Нелли
жадно пила воздух, не обращая уже внимания на раздирающую боль. Крик застрял
снова. Нелли распрямилась и вновь упала грудью на собственные колени. Что-то
теплое и близкое было рядом, и это тепло могло быть только Парашей. Она
делала что-то странное, но сие было никак не важно. Важно было одно -
вытолкнуть немного ледяного крика, вдохнуть чуть-чуть воздуха.
- Давно я этого боялась, - Параша устало отвела локтем светлую прядь со
лба. Руки ее были чем-то заняты.
- Мануфактура... мануфактура в Медоне... - Кусок крика опять впился в
грудь.
- Забудь! - приказала Параша, привлекая голову Нелли к себе, так же,
как проделывала обыкновенно, когда заходился Платон. Для этого ей пришлось
выпустить из рук руки подруги.
- Кровь, - прошептала Нелли. - Парашка, у меня... руки в крови... В
крови!
- Эка я неловкая! - Подруга все укачивала ее, как плачущего Платошу. -
Прости, касатка, перетерла. Надобно, вишь, когда дыханье не проходит, вот
тут жать, промеж большим пальцем и указательным. Жать и тереть. Сколько ж я
часов терла-то? Ссадины до крови, ну да не страшно, заживет, следа не
останется на белых рученьках. Ох, давно я боялась... Грудью ты всегда была
слаба, в покойницу барыню. Но не та это Иродиада, что из человека его кровь
выплевывает до смерти. Это Иродиада Душильница. До смерти она редко доводит,
но мучит хуже той. Но есть и на нее трава в управу. Не больно-то я ту траву
люблю. Сердце от нее частит, а душа тревожится. Однако помогает она, гонит
Иродиаду. Не смертное это, голубка, слышишь, не смертное!
- Экая ты смешная, Парашка, - Нелли улыбнулась. Блаженный покой
окутывал ее оттого только, что грудь дышала. - Руки заживут... Болезнь не
смертная... Разве нам не с часу на час умирать?
- Покуда человек жив, о живом и думать надобно. Ты спать хочешь, спи.
Нелли смежила веки и поуютней устроилась на теплых коленях подруги. Сон
пришел мгновенно.
Приснилось ей то, что было взаправду, когда она носила Платона.
Щасливое время, впрочем, тогда Елена почитала себя нещасной. Филипп был
мыслями далеко от нее, а немецкой столичный доктор и свои бабки, казалось,
втихую заключили промеж собою пари, кто придумает больше дурацких запретов.
Не катайся в санях по морозу, да не читай до полуночи, да еще вина не пей за
обедом!
Вовсе ненадолго, однако ж Елена впала в меланхолию самого черного
цвету, и почти на то же самое время очнулся от своего тягостного забытья
Филипп. Веселей он не стал, однако ж присутствовал, а не витал душою в
далеких горестях. Несколько дней кряду Елена заставала какие-то переговоры с
дворовыми людьми, сразу стихавшие при ее появлении. Парни и девки сделались
веселы, словно в канун праздника.
Через неделю муж предложил Елене прогуляться по саду. Издали заметила
она странное, сверкающее сооруженье в дальнем его конце. То был павильон,
слаженный изо льда, даже не без претензии на барочный штиль.
Вблизи павильон оказался совсем мал, в половину черной избы. Однако ж,
переступив порог, Елена замерла на месте, обомлела, застыла. Стены были
расписаны соковыми красками и светились разноцветьем от проникающего через