"Елена Чудинова. Лилея" - читать интересную книгу автора

было странно, как они не сваливаются с ее ног вовсе. - Меньшой у меня один в
доме, как бы крысы в колыбель не залезли!
- А что им, крысам, раз плюнуть, - отозвалась другая женщина,
неряшливая и немолодая. - Очень даже могут залезть. Зря, мы, Жакотта, в эту
очередь встали. У Людо полновесней будет, ей-же ей полновесней!
- Да как ты смеешь, негодница, обвинять Поля, что он не довешивает? -
встряла старуха в черном чепце. - Вот я на тебя донесу куда следует, знаешь,
чего за слухи нынче бывает? Кто слухи распускает, а? Не знаешь? Подлипалы
жирондистские!
- От жирондистки слышу, про меня весь дистрикт знает, я самая что ни на
есть "бешеная"! - подбоченилась та.
Назревала драка, это и без знанья языка поняла не хуже Нелли Параша.
Подруги прибавили шагу.
Длинный строй оборвался входом в пышущий жаром подвалец, украшенный над
входом чугунным кренделем. В его стену и было кое-как вбито кольцо, от коего
вела начало цепь. Прикрывая шалью от воды свежеиспеченный хлеб, из подвала
как раз вышла женщина. Хлеб походил на кирпич, некрасиво выпеченный и
тяжелый даже на вид.
- Да они за хлебом стоят! - Елена содрогнулась. - Неужто так трудно
здесь хлеба добыть? В отеле-то подают, и хорошие булки!
- Подают, за полновесные-то наши деньги, - горько уронила Параша. -
Сама ж сказывала, тут людям пустыми бумажками платят.
Небо прояснилось, а узкие улицы отступили перед могучими аркбутанами
собора Богоматери Парижской. Будто бы не в первый раз проходит Нелли под
платанами с их словно неумело слепленными из теста смешными стволами, не в
первый раз задирает голову перед летящим ввысь храмом. Да и дорога ей
известна, еще бы нет! Сколько раз Филипп чертил пересечения этих улиц
тростью на песке, перчаткою по снегу, сколько рисовал, задумавшись, на
крахмальной салфетке за обедом!
И теперь беззвучный голос мужа вел Нелли мимо маленькой часовни святой
Геновефы, приземистой, возведенной "еще в ту пору, когда камни не умели
летать". Округлые очертания храма были нечетки, полустерты рукою времени,
напоминая те сооружения из мокрого песка, что Роман иногда еще снисходил
лепить, а Платон с восторгом разрушал. Да и цвет был похож. В этой часовне
Филипп поклялся некогда навсегда покинуть родину. Отец знал все, еще тогда
знал.
Нелли не заметила сама, что впервые мысленно назвала господина де
Роскофа отцом: здесь, на улице, где текли первые невеселые годы жизни
Филиппа, семья его сделалась ей много родней, чем казалось издалека. Она не
сомневалась, что сразу признает свекра и свекровь, хоть не видала даже
портретов.
- Да не беги ты, уж люди оборачиваются! - Параша потянула подругу за
рукав. - Остановимся, купим, что ли, у той бабы, чего она там продает.
Нелли слабо кивнула. Вне сомнения, Параша права. Вправду имеет резон
задержаться возле необъятной женщины в бурой шали и сером чепце, рассевшейся
на складном стульчике рядом с чугунною жаровней.
- Самый раз в сырую погодку подкрепиться горячими каштанами! - Торговка
поворошила тлеющие угли железным совком, служившим ей и кочергою, и
порционною ложкой. - Всего по пятьдесят франков горсть!
Нелли слышала такое не впервой, но привыкнуть было трудно. Примерно