"Владимир Черносвитов. Под сенью креста унии " - читать интересную книгу автора

с В, В - с Пивнем, и таким же порядком сведения Пивня идут обратно, причём
каждый агент знает только двух других и то не всегда. Вот как.
- Ну, это правильно. Нас тоже так учили. Ага, вот и Стась!
Дверь, через которую вошёл отец Александр, открылась, и на пороге
показался Стась. Лицо его было бледно, и весь он имел вид побитой собаки.
Стась делает шаг вперёд, и за ним в тайной комнате появляется молодой
созетский офицер.
Собеседник отца Александра укрывается за широкой спиной духовного
пастыря и, выхватив пистолет, целится в офицера. Зубы молодого человека
лязгают, рука дрожит, но он быстро нажимает спуск - раз, другой, третий -
офицер стоит, как Ахилл. "Проклятье!" - в ужасе кричит молодой человек и
швыряет свой пистолет на пол. Отец Александр стоит, как изваяние.
- Руки вверх! - командует офицер.
Из широкого рукава сутаны в ладонь отца Александра скользит тёплый
браунинг. О, нет! Духовный пастырь никогда не забывает снять предохранитель,
как этот болтан янки.
- Руки вверх! - повторяет офицер.
Отец Александр медленно поднимает руки. Когда они почти выпрямились над
головой, отец Александр отпускает подкладку, широкие рукава сутаны спадают к
плечам, и - трах! - гаснет разбитая выстрелом лампа под потолком. Пастырь
наугад делает ещё два выстрела - тьму раздирает чей-то вопль. Священник
поворачивается и бросается к другой двери, ведущей наверх, в храм. Но тут же
натыкается на что-то мягкое и вместе с ним кубарем летит, выронив браунинг.
"А, мерзавец!" - рычит духовный пастырь и, схваченный руками солдат, бьёт
сапогом в освещенную фонарём физиономию американца.
Всё это происходит в какие-нибудь две секунды.
Зажигается настольная лампа. Офицер разыскивает на полу фуражку. Тут же
дёргается в конвульсиях и затихает простреленный пастырем Стась. Солдаты
связывают и рассаживают спиной друг к другу американца и отца Александра.
Захаров распахивает дверь темницы старшины Курского - она пуста.
Открывает вторую дверь - выход в храм.
- Обыскать церковь! - приказывает следователь.
Солдаты сразу же замечают припёртую тяжёлым распятием, но чуть
приоткрытую дверь ризницы.
Следователь со своими помощниками обшаривают каждый уголок церкви, но
старшины нет нигде. Окна высоко и целы, двери заперты, Захаров хмурится:
"Неужели..."
"Вот он, наверное, где!" - догадывается следователь, заметив маленькую,
тоже чуть приоткрытую дверку. За ней - лестница. Потянув за руку офицера,
Соболь на всякий случай первый втискивается в узкий проход.
...По крутой каменной лестнице карабкается раздетый человек. Тело его
избито, покрыто ссадинами, один глаз заплыл багровой опухолью. Но это
пустяки по сравнению с мучительнейшей жаждой, которая сжигает все его
внутренности, отбирает силы.
Кружится голова, единственный глаз застилает фиолетовая пелена,
кажется, что ноги и руки вот-вот откажутся повиноваться. Но нет, не для
того, чтобы пасть духом в последнюю минуту, более суток разыгрывал он из
себя обморочного, не дрогнув ни одним мускулом, терпел страшные пытки! Нет,
надо спешить - оставалось совсем немного... Но что это, никак уже
спохватились: шага, голоса...