"Эмиль Чоран. Признания и проклятия " - читать интересную книгу автора

зла, дабы, по примеру сенсимонистов, мечтать о "безграничной победе
индустрии".
Эта мечта, полностью осуществившись, бросает тень на все наши начинания
и на само понятие надежды.

Все эти дети, которых я не захотел иметь, - если бы только они знали,
каким счастьем мне обязаны!

Пока дантист терзал мои челюсти, я думал о том, что Время -
единственное, о чем стоит размышлять, что именно благодаря ему я сижу в этом
роковом кресле и что все трещит по швам, включая остатки моих зубов.

Если я всегда относился к Фрейду с недоверием, то виноват в этом мой
отец: он рассказывал свои сны моей матери и тем самым каждый раз портил мне
утро.

Поскольку вкус к злым поступкам является врожденным, нет нужды
прилагать усилия для его приобретения. Ребенок сразу же проявляет свои
дурные наклонности, но как ловко, умело и напористо он это делает!
Педагогической науке, достойной своего имени, следовало бы ввести такую
меру наказания, как отсидку в смирительной рубашке. Для всеобщего блага
стоило бы, пожалуй, не ограничиваясь детством, распространить эту меру на
людей любого возраста.

Горе писателю, который не культивирует в самом себе манию величия, а
спокойно наблюдает за ее угасанием. Вскоре он заметит, что нельзя стать
нормальным человеком безнаказанно.

Я был охвачен тревогой, от которой никак не мог отделаться. Вдруг
звонок в дверь. Открываю. Входит немолодая дама, которую я вообще-то не
ждал. Три часа подряд она донимала меня такими глупостями, что моя тревога
переплавилась в гнев. Я был спасен.

Тирания ломает или закаляет личность, свобода ее размягчает и
превращает в марионетку. У человека больше шансов спастись благодаря аду,
нежели раю.
В одной из стран Восточной Европы живут две подруги-актрисы. Одна
уезжает на Запад и становится там богатой и знаменитой, другая остается
дома, прозябая в бедности и безвестности. Полвека спустя бедная актриса
путешествует и навещает свою удачливую приятельницу. "Раньше она была на
голову выше меня, а теперь ее скрючило и парализовало". Далее следуют еще
кое-какие подробности, а затем, как бы в заключение, она мне говорит: "Я не
боюсь смерти, я боюсь умереть при жизни".
Нет лучшего способа, чтобы скрыть свой запоздалый реванш, чем
прибегнуть к философским рассуждениям.

Вы говорите - обрывки, мимолетные мысли. Разве можно назвать их
мимолетными, если речь идет о мыслях навязчивых, то есть о мыслях, сущность
которых в том и состоит, что они никак не хотят улетать?