"Ион Чобану. Мосты (Роман) " - читать интересную книгу автора

домой. Они представляли себе, как спрашивают их односельчане: чьи же вы
такие, молодцы? Они отвечают, и вслед им: "Подумать только, какие
помощники выросли у Костаке Фрунзэ! Не боятся одни в лес ходить..." Или:
"Смотри, жена, что за красивые, стройные парни у Костаке. Словно тополя! И
работящие... Как годы-то летят!.."
И чудилось ребятам, что и мать хвалит их, и бабушка. Глядишь, и отец
доброе слово скажет.
Но все их мечты рассеялись как дым, едва они очутились на берегу
озерца. Даже о дровах своих позабыли, скинули вязанки с плеч и помчались
смотреть, что это выуживают люди в студеной воде. Тут были и жандармы с
винтовками, и отец Жику, их дружка, что жил через плетень. Видать, отец
Жику был тут старший: командовал, покрикивал, проверял. Люди его называли
"господин шеф", "господин плутоньер".
Вскоре вытащили утопленника. Погиб он, видимо, давно. Волосы клочьями
падали с его головы. С шеи свисала веревка.
Когда мальчики пробивались сквозь толпу, пытаясь лучше рассмотреть
утопленника, их окликнул дед:
- Эй, чертенята, нашли, на что глаза пялить! А потом мне вас лечить
заговорами от перепуга, потому что будете мочить простыни... Марш отсюда,
беш-майоры!..


- В пруде нашли...
- Не иначе, растратил деньги, покрыть недостачу было нечем. А с
армейским начальством шутки плохи.
- Нет, поговаривают, он того... Не все дома. Его убили и ограбили.
Говорят, даже камень к шее привязали. Веревка перегнила, камень ушел на
дно, он и всплыл...
- Да, греха не скроешь.
- Шел прямиком, через лес, в Леушены. Видать, за пшеницей. А возле
пруда, значит, укокошили...
- Беда теперь нашему селу...
- Затаскают... Допросы, следствия, суд...
- Ужас, какой злой пошел теперь народ. Сгубить человека из-за денег!
- Кто знает, сколько у него было. Все-таки армейский заготовитель,
снабженец...
- Все равно сгубили человека.
- Разбойник про грех не думает. Чует мое сердце, затаскают нас по
судам. Вам-то лучше...
- Никакой у меня пшеницы не было, ничего я не продавал. Я его даже в
глаза не видел.
- Ну, говорят... А я, грехи мои тяжкие, держал пшеницу чуть ли не до
весны, нагнать цену... Теперь локти кусаю.
- Не вы один...
- Что толку?
- Да. Покупаешь - узнавай, у кого.
- Теперь надо знать и кому продаешь.
- Надо ж было такому случиться.
- Нет, с казной лучше не связываться. Разве Флорикэ Мындакэ не
обнищал на табаке? Тоже с властями имел дело. Обобрали как липку!