"Анатолий Маркович Членов. По следам Добрыни " - читать интересную книгу автора

раз мифический, так о чем говорить? Разве можно, к примеру, поехать на место
поединка со Змеем Горынычем?"
Действительно, в книге Цапенко сказано ясно: мифический... Формулу
эту
или близкую можно встретить и в других не столь давних книгах или в
популярных журналах. Тезис этот преподносится в столь категоричной форме,
что кажется не требующим доказательств. И если этот тезис справедлив, то мне
было бы действительно некуда и незачем ездить. Разве что "на родину мифа".
Да, такой взгляд на былины как на народные сказки, широко
распространен, для многих даже привычен. А между тем я еду вовсе не в
волшебную сказку. Науке давным-давно известно, что былинные персонажи как
категория вовсе не мифичны (хотя среди них, разумеется, попадаются и
вымышленные фигуры). И еду я отнюдь не на родину мифа, а на родину Добрыни
Никитича. Не персонажа, выдуманного Васнецовым или сказителями былин, а
реально существовавшего человека.
Сказка или учебник родной истории? Почему же утверждения о мифичности
Добрыни Никитича и вообще русских богатырей так распространены? Причина,
видимо, в том, что многие наивно убеждены: любой былинный персонаж, будь он
Змей, Кащей или богатырь, непременно личность выдуманная. Между тем дело
обстоит не совсем так.
Недоразумение основано, вероятно, на том, что в былинах происходят
чудеса. Но чудеса, гиперболизация и другие условности - черты, органически
присущие эпосу как жанру. Эпосу всех времен и народов. А русская былина как
литературный памятник, бесспорно, принадлежит к эпическому жанру.
Так, в "Илиаде" рядом с людьми сражаются греческие боги, а в "Рамаяне"
- царь обезьян со своим войском. В полинезийском эпосе мореплаватели Океании
выуживают из волн морских острова. А в Библии море расступается, став стеной
по правую и стеной по левую сторону, чтобы пропустить и оградить народ,
выходящий из рабства на свободу. Сасунские богатыри рождаются на свет не от
отца, а от чудесного источника, летают по небу на крылатом коне, убивают
самого халифа Мсра-Мелика. Чудеса роднят эпос с мифологией и со сказкой. Тем
не менее это разные литературные жанры. И различие их весьма существенно.
Разумеется, принимать все чудеса на веру в том виде, как они описаны в
эпических сказаниях, нелепо. Вместе с тем в эпосе (в отличие от сказки
и
мифологии) это отнюдь не один лишь чистый вымысел. Это узоры, расшитые
народной фантазией на канве реальных событий.
Остановлюсь в этой связи на примере из круга литературных памятников
братской семьи советских народов. Конечно, ни один армянский богатырь не
рождался путем непорочного зачатия, не летал на крылатом коне и не убивал
своей рукой могучего халифа. Но героическая борьба (вековая борьба) Армении
против ига Халифата, душившего десятки народов от Франции и до Индии, -
разве она вымысел? И потому "Давид Сасунский", при всех своих чудесах, вовсе
не сборник волшебных сказок, а осмысление борьбы за независимость Армении,
сделанное в поэтической форме, по законам эпоса. Это бесценное наследие
армянского народа, могучая духовная сила. Статуя Давида Сасунского,
воздвигнутая в столице Советской Армении, статуя армянского всадника,
взмахнувшего своим волшебным мечом, славит прежде всего патриотизм и
свободолюбие армянского народа. И сам эпос этот вернее сравнивать не с
расшитым узорным платком, а с непобедимым боевым мечом.