"Владимир Чивилихин. Пестрый камень" - читать интересную книгу автора

и примитивной, но под теперешнее мое неопределенно-грустное настроение
проходит. Ну, а как ты-то там? Как Куба - любовь твоя?


Вчера получил от тебя письмо из самого Парижа. Ах, Наташка! Ты
настолько интересно описываешь его, что я перечитываю твое письмо уже в
который раз и не могу начитаться. И о Праге тоже хорошо, хоть и мимолетом.
Я понимаю, что переварить сразу два таких города не просто. Однако самое
интересное ты написала в конце, немного нелогично, хотя и понятно: "У нас
лучше". И вот за эти слова я тебя еще пуще жду.
Ты вот пишешь, что, к твоему удивлению, парижанки одеваются
обыкновенно. А ты думала, что все они расфуфыры? Трудовой народ, который
ездит в метро, ходит по улицам пешком и гнется над станками и прилавками,
должен одеваться обыкновенно. А про русские сапожки в Париже могу тебя
проинформировать - ошские щеголихи, особенно узбечки, тоже зацокали такими
копытцами.
Ты хорошо написала о Наполеоновом столпе на парижской площади, но
полностью твоих восторгов не могу разделить - ведь это памятник
Наполеону-вору. И пусть твой любимый герой был великим полководцем, у
него, извини меня, было и немало, как говорится, существенных недостатков.
Слушай: почему тогда мы спасли Дрезденскую галерею и не превратили ее в
военный трофей, а вернули народу, которому она принадлежит, хотя, между
прочим, немцы сами на нас полезли? Наполеон тоже ворвался в Египет как
авантюрист-завоеватель, увез пусть в данном случае Луксорский обелиск, и
мы думаем, что так и надо! Времена меняются, и на месте египтян я бы давно
потребовал этот обелиск обратно, а французы, если они к нему привыкли и он
им что-то напоминает, пускай сделают из камня или пластмассы копию. Это
будет по-честному, благородно. Когда-нибудь оно так и произойдет, я верю
во французскую великую нацию. И вообще жизнь мира так сложна, что многое
хочется предположить. Может, придет пора, когда те же человечные и умные
галлы переосмыслят законы приличия и попросят Америку вернуть свой подарок
- статую Свободы? Ну скажи, чем не политик твой змей? Нет, никакой я не
политик! Сейчас напишу тебе совершенно аполитичную вещь: я начинаю злиться
на эту маленькую, теплую, симпатичную страну, которая так надолго отняла
тебя у меня.
Должен сознаться в дурном поступке - зашел Славка, и мы крепко выпили
за его новую работу на буровой. Он почти не пил, зато я постарался - буду
в этом правдивым. Я мог бы не сообщать тебе, и ты бы никогда об этом не
узнала, но я давно решил никогда ничего не скрывать от тебя.
Целый вечер сегодня с Маринкой. Она какая-то притихшая и ласковая.
Написала тебе письмо, посылаю. И еще посылаю письмо от медвежонка Шуфки.
Когда я сказал, что в этом письме очень много ошибок. Маринка объяснила:
"А медвежата в школу не ходят". Она у меня хорошо поела и даже попросила
добавки, потом - сказку пострашней, с тайной. Приходила Зина и говорила,
что я чародей - у нее Маринка все время капризничала и есть отказывалась.
Сейчас она спит-сопит, а я пишу и слушаю по радио концерт-конкурс твоих
эмгэушников. Мелодии какие-то нейтральные, а это плохо, когда от перемены
мелодии ничего не меняется.
Постепенно приобретаю тут опыт обращения с женщинами. Зина пришла в
новой шляпке и спросила, что я могу о ней (то есть о шляпке) сказать. Я