"Владимир Чивилихин. Серебряные рельсы" - читать интересную книгу автора

- Пойдемте, корешки, со мной. Летать буду первый раз...
Диплом он получил обыкновенный, без отличия, но Алешку хорошо знали в
изыскательских партиях, и сейчас Кошурников без звука взял его в трудный
поход.
Другое дело Костя Стофато. Кошурников не вдруг раскусил этого
узкоплечего парня, типичного горожанина. Главное, Костя ни разу не бывал в
тайге, не хлебнул изыскательской жизни. Хорошо бы взять вместо него
опытного геолога - Казыр в геологическом отношении был для Кошурникова
сплошным "белым пятном". Но надежного специалиста сейчас не находилось.
Экспедиции был нужен и сметчик для подсчета примерных затрат на
строительство будущей дороги. Выбор пал на Стофато. Костя сам рвался в
тайгу - одна камеральная работа ограничивает кругозор изыскателя.
Молодые инженеры еще не оперились, однако Кошурников не захотел в такое
время, когда каждый человек был на счету, брать ни одного из своих
учеников - все они сейчас расправляли крылья в самостоятельных полетах.
Если б можно было захватить с собой Женьку Алексеева или Володьку Козлова!
С Алексеевым они побратались на памятных ангарских изысканиях. Что за
время было! Братск тогда считался глухоманью. Но весной тридцать второго
года нагрянули на Ангару пришлые люди - гидрологи, лесные таксаторы,
изыскатели, геологи. Раскинули свои палатки москвичи и ленинградцы,
по-хозяйски расположились сибиряки. По городу ходили слухи, что леса тут
будут сводить, протянут с ходу железную дорогу и вроде бы даже собираются
перегораживать Ангару у Падуна. Местные старики посмеивались - Ангару-то,
однако, нипочем не остановить, - но охотно нанимались проводниками к этим
веселым, бесшабашным пришельцам.
Поисковые партии экипировались в Братске и уходили в тайгу. Ни одному
инженеру и технику в партии Кошурникова не стукнуло еще тридцати.
Двадцатисемилетний начальник партии был, казалось, моложе всех - чаще
других смеялся, предпринимал самые отчаянные вылазки в лес, быстрее
остальных умел тратить деньги, а когда в поле изыскателей так свирепо ели
комары, что можно было взбеситься, Кошурников, неподвижно замерший у
нивелира, говорил:
- Пусть жрут! Крови у меня хватит.
Он приходил в лагерь с опухшим, расчесанным лицом и все равно громче
других пел вечерами в палатке. Неуемного, живого начальника уравновешивали
старший техник Женька Алексеев - рассудительный, упорный, спокойный
парень, и техник Володька Козлов - молчун, здоровяк и безответный
работяга.
Володьку Кошурников подобрал где-то в тайге семнадцатилетним парнишкой
и сделал добрым изыскателем. На него можно было положиться, как на самого
себя. Козлов вечно просился на самые сложные участки трассы, силушка в нем
играла, как в самом Кошурникове. Дружба троих изыскателей крепла потом на
других трассах. Это была мужская дружба хорошей закваски. Не та
легковесная дружба, когда у иного человека бывает "фотографический" друг,
друг-собутыльник или "друг с баяном". Каждый из троих товарищей знал, что
двое других поделятся с ним последним сухарем, сделают за него работу,
если будет в этом нужда, в случае чего потащат на себе из тайги...
Если б Женьку и Володьку с собой! Но Алексеев был далеко. Он сильно
вырос в предвоенные годы, стал первоклассным инженером и сейчас сам
выполнял ответственное задание. Зато Козлов ни минуты не сомневался, что