"Владимир Чивилихин. Шведские остановки" - читать интересную книгу автора

из-за всякого пустяка. В Стокгольме чайки чувствуют себя хозяевами -
садятся на фонарные столбы, шныряют меж фонтанных струй, ходят по улицам,
как у нас голуби, даже погуще.

Но самое, пожалуй, поразительное в пернатом населении Стокгольма -
утки. Увидев их в первый раз, я подумал, что это домашние.
Лежат рядком на газоне, в Двух шагах от них прошмыгивают автомобили,
топают прохожие, а они спят себе, безмятежно запустив головы под крыло. Их
тоже будто бы не замечают: никто не смотрит на них, не пугает, не
фотографирует, и утки лениво поднимаются с места лишь тогда, когда
стрекочущая машинка для стрижки газонов осторожно толкает их в бока.
По оперению селезня я узнал, что это сизые дикие кряквы, и вспомнил,
как несколько лет назад мировую прессу обошел один стокгольмский снимок -
фоторепортер зафиксировал цепочку уток, невозмутимо и важно переходящих
большую улицу. Не знаю, какой там огонь горел в светофоре, но все движение
остановилось. Дикие утки в Стокгольме кормятся, зимуют, выводят на шхерах
залива и озера потомство. Они не одомашнились, но и дикими их уже едва ли
можно называть. Ручными тоже, потому что никто не пытается их взять в
руки. Скорее, это особые городские птицы, которым нет никакого дела до
того, что рядом живут торопливые бескрылые существа со всеми их шумными
машинами...

С Рольфом Бернером мы шли старым, имеющим вполне "дикий" вид лесом. Вот
огромный, загораживающий полнеба вяз с табличкой, прикрепленной почему-то,
правда, не рядом к столбику, а прямо к стволу. Под тремя коронами значится
"Natur minne", то есть "памятник природы". В обхвате этот гигант 425
сантиметров, высота и возраст не указаны.

- Как не понять тех, кто вел "вязовую войну"? - говорит Рольф, обходя
вяз вокруг. - Мы, шведы, любим свои вязы за то, что это единственные
свидетели жизни наших прадедов. Какая демонстрация мощи природы!
Кроме того, в "вязовой войне" была одержана моральная победа - народ,
который всегда прав, настоял на своем... Пошли? Идемте, не пожалеете...

Мы вышли на берег Нюккельвикена - Ключевого залива. Рольф ревностно
заявил, что под Стокгольмом другого такого фиорда нет, замолчал, не мешая
мне, и я это оценил. Залив прихотливо, изломисто врезался в берег.
Отвесные, рваные скалы картинно отражались в глубокой черной воде, над
ними цвел ярой зеленью хвойный лес, подсвеченный последними лучами
невидимого солнца, и золотая пыльца тихо точила с вершин. Вода, скалы,
лес, закатный солнечный свет и густые тени создавали сказочную гармонию
первородных красок. Почудилось, что вот-вот в заливе появиться ладья
богатого гостя*" Садко, а из-под лесной сени выйдут на камни викинги в
железных своих доспехах...

Поверху скалы были сглажены ледником, они струили тепло, а снизу текла
по расщелинам свежая прохлада. Наступала белая ночь.
И без того мягкие краски пригашиваются, размываются. Огни Стокгольма
мерцают далеко, призрачно, словно удаляясь или собираясь погаснуть. Тишина,
только вдали на шхерах и в завораживающем глаз смутном просторе едва