"Владимир Чивилихин "Память" (роман-эссе)" - читать интересную книгу автора

наверняка не обошел бы своим всеобъемлющим вниманием и тех, кто не
вернулся, - его чуткая и мудрая душа сама бы потянулась к ним, повела перо
и родила бы, могло статься, новые толстовские концепции, в том числе и
политические...
Возможно, Александр Беляев рассказывал Льву Толстому и о Николае
Мозгалевском - это было последнее и очень приметное товарищество
братьев-декабристов в Сибири, которое должно бы запомниться на десятилетия.
Будучи уже глубоким стариком, Александр Беляев вспоминал о своем отъезде из
Сибири: "...хозяйство с лошадьми и скотом передали нашему многосемейному
товарищу Н. О. Мозгалевскому из 3-й части дохода... Он пересылал нам на
Кавказ нашу часть, т. е. две трети".
Попутно попрошу читателя обратить внимание на одно слово в этом
отрывке-"товарищ". Обращаясь так друг к другу сегодня, мы не задумываемся,
из каких корней оно вошло в наш язык. За каждым русским словом, однако,
есть историческая глубина; обращение "товарищ" явилось вроде бы в
революцию, однако оно уже было в широком обиходе среди тех, кто готовил эту
революцию, а впервые стало употребляться в почти сегодняшнем смысле среди
декабристов,- чтобы убедиться в этом, прочтите их воспоминания, переписку,
а также записки тех, кто имел счастье общаться с ними.
И у Толстого в приведенном выше отрывке внимательный читатель найдет это
слово, и у Герцена, я же вспоминаю строчки Марии Волконской, от которых
когда-то вздрогнул в самолете, летящем над Сибирью, - с этого началось мое
путешествие в декабристское прошлое, и я их знаю наизусть: "...через Читу
прошли каторжники; с ними было трое наших ссыльных: Сухинин, барон Соловьев
и Мозгалевский. Все трое принадлежали к Черниговскому полку и были
товарищами (курсив мой.- В. Ч.) покойного Сергея Муравьева". Значит, еще в
том году, когда произошло это событие, слово "товарищ" уже жило в
декабристской среде? Или, быть может, это слово-понятие вошло в "Записки"
М. Н. Волконской позже, когда они писались? Но я где-то еще в документах
декабристской поры встречал его!..
Долго вспоминал, рылся в своих карточках и блокнотах. Да, да, конечно,-
вот оно, первое письмо Николая Мозгалевского, отправленное из Нарыма
томскому другу 25 мая 1827 года. Мне посчастливилось найти его в архиве
Октябрьской революции совсем в другом, не декабристском деле, и оно еще не
опубликовано. Из тяжкой одиночной ссылки декабрист в упадке духа пишет, что
лучше бы ему погибнуть, "как Пестель с товарищами...".
И нельзя здесь, конечно, не вспомнить бессмертных строк Александра
Пушкина, написанных за семь лет до восстания декабристов:

Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!

А вот еще его же слова: "Повешенные повешены, но каторга 120 друзей,
братьев, товарищей ужасна..." Не все, правда, сибирские изгнанники попали
на каторгу, не все были его друзьями - многих он никогда не встречал,
однако всех считал своими братьями и товарищами...
В деле Николая Мозгалевского я обнаружил его последнее письмо в Петербург