"Юрий Иванович Чирков. А было все так..." - читать интересную книгу автора

старик в прогоревшей каракулевой шапке и изодранном бушлате - типичный
обитатель шалмана. Оглядевшись по сторонам и сняв шапку, он как-то очень
приятно улыбнулся, поклонился и произнес несколько нараспев: "Соблаговолите
записать меня в читатели".
При записи заполнялись стандартные формуляры (по общесоюзной форме) -
этакие своеобразные анкетки, дополненные вопросами о статье и сроке. Взяв
чистый формуляр, я в тон сказал:
- Соблаговолите для этого ответить на ряд вопросов.
Старик изобразил полную покорность и готовность.
- Фамилия?
- Бобрищев-Пушкин*.
______________
* Речь идет, видимо, об Александре Владимировиче Бобрищеве-Пушкине.
Более подробно об этом см. журнал "64". 1990. № 10. С. 24.

Выбиравшие книги читатели, как по команде, уставились на старика. Я
тоже смотрел на него во все глаза.
- Вы участвовали в защите по делу Бейлиса? - спросил Финкельштейн,
бывший председатель Московской коллегии адвокатов.
- Да, - сказал с неудовольствием старик, - защищали Бейлиса мой отец,
Плевако и я.
- Ваш предок был декабрист?- продолжил я интервью.
- Ах, молодой человек, каких только предков мне не дал Бог, - загадочно
сказал Бобрищев-Пушкин. - Ведь наш род от Радши происходит. XII век
как-никак.
Когда я дошел до вопроса о партийной принадлежности, он сделал какое-то
удивительно глупое лицо и прошептал:
- В кадетах ходил.
Было видно, что его развеселила эта дурацкая анкета, необходимая для
записи в читатели, и он для развлечения "придуривался". "Специальность,
профессия, род занятий" - гласил один из следующих вопросов.
- Все будете записывать?
- Да, - кивнул я, процедура записи становилась забавной.
- Адвокат - раз, актер - два-с. Помню, в Афинах в эмигрантские времена
даже Ричарда III играл. Литератор - это будет три, шахматист, играющий на
деньги - четыре, ненаряженный* - пятая и, наверно, последняя специальность.
______________
* Ненаряженный - лагерный безработный.

- Адрес?
- Шалман первой колонны. Оставались дополнительные вопросы:
- Срок?
- Десять лет.
- Статья?
- Не ведаю, меня же не судили, - сказал старик.
- Что же мне записать?
- Запишите: из-за Маршака.
- ?!
- Видите ли, - пояснил Бобрищев-Пушкин, - вскорости после моего
возвращения в Россию прочитал я маршаковского "Мистера Твистера", но у меня