"Юрий Иванович Чирков. А было все так..." - читать интересную книгу автора

2d", - начал я, рисуя смежные углы... Вангенгейм выдержал только 12 теорем и
сказал, что на сегодня хватит.
Казаринов занимался со мной на другой день. Он подготовил немую
политическую карту мира и попросил написать названия всех стран и колоний. Я
бодро начал писать, расписал всю Европу, Азию, Северную Америку, но в
Центральной пропустил Сальвадор и Коста-Рику, а в Южной - Боливию. Очень
затруднила меня Африка. Египет, Англо-Египетский Судан, Абиссинию, Марокко,
большую итальянскую колонию Ливию и Южно-Африканский Союз я нанес, а дальше
поплыл. Пантелеймон Константинович велел нанести тогда цветом: красные -
английские, синие - французские колонии, что, в общем, я выполнил довольно
верно. Пантелеймон Константинович сверил мою карту с настоящей, удивился
большому числу попаданий в цель и пошел показывать карты Вангенгейму.
С этих дней занятия пошли по моему календарному плану, к обоюдному
удовольствию учителей и ученика.
Кто же будет преподавать немецкий язык? Я спрашивал многих читателей,
но безуспешно. Те, кто работали, к вечеру так уставали, что им было не до
занятий. Сторожа, свободные днем, говорили, что не знают, как преподавать.
Учебников по иностранным языкам в библиотеке не было. Наконец я попросил
католического священника из АССР немцев Поволжья - Каппеса. Он был большим
книголюбом и относился ко мне с симпатией. Выслушав мои сетования, Каппес
задумался и сказал, что знает удивительного преподавателя, который кроме
русского и немецкого владеет итальянским, испанским и английским, а из
древних языков - латынью, греческим и еврейским. Он передаст мою просьбу, но
он не уверен в положительном ответе.
Любопытство мое было возбуждено. Через день Каппес зашел с таинственным
видом и шепнул: "Он согласился с вами поговорить. Придет в восемь часов и
скажет, что пришел по моей просьбе". Я едва дождался вечера. Уже с открытия,
с шести часов, я всматривался если приходил незнакомый читатель. Когда
старые монастырские часы ударили восемь раз, вошел некто невысокий,
худощавый, похожий лицом на канцлера Брюнинга, в узких очках в железной
оправе. Коротко остриженная седая голова, черное пальто, в руках шапка. Я
сразу догадался, что это ОН. Он подошел к барьеру, поздоровался и сказал:
"Алоиз Николаевич Каппес просил меня поговорить с вами".
Разговор состоялся в сквере. Было тихо, морозно. На первый вопрос:
"Почему вы хотите изучать немецкий?" - я ответил, что хочу изучить несколько
языков, но начинаю с немецкого, поскольку его изучал в школе, люблю немецких
поэтов, хочу читать их в подлиннике, особенно "Фауст" Гете. Вопрос, чем
понравился мне Фауст, был труден, но я попытался объяснить, что искания
Фауста, его стремление найти смысл, и цель жизни очень мне понятны. Я тоже
ищу, тоже стараюсь познать мир. И мне нравится поэтичность "Фауста". Мой
учитель заметил, что перевод Холодковского несколько суховат, холоден.
Последний вопрос был: "Чем вы руководствуетесь в своем поведении?" Последние
недели я как раз много думал об этом и сразу ответил: "Не делай никому того,
чего не хочешь, чтобы другие делали тебе". Мы шли несколько минут молча,
затем он сказал: "Мы начнем заниматься с выходного дня. Послезавтра в пять
часов я буду в библиотеке. Договоритесь, чтобы заведующий разрешил. Меня
зовут Петр Иванович Вайгель, я работаю в рыбпроме сетевязом и там же живу.
До свидания".
Котляревский был рад, что я наконец нашел немца, и разрешил заниматься
в моем кабинете в нерабочее время. В библиотеке Петра Ивановича знали как