"Юрий Иванович Чирков. А было все так..." - читать интересную книгу автора

войны остался в России. Работал на конном заводе заместителем директора,
имел благодарности от Буденного. В 30-м году директором назначили
проштрафившегося милицейского начальника, не знавшего не только азов
коневодства, но и азов культуры. Обращение на "ты" к подчиненному,
сопровождаемое грязной руганью, - известный стиль руководства тех лет -
выводил корректного гвардейца из равновесия, и он захотел в Польшу, к
которой отошло после 18-го года Прикарпатье - его родина.
После обращения в польское посольство его арестовали, более года
держали под следствием, затем дали десять лет за шпионаж и отправили строить
Беломорско-Балтийский канал.
Через год нелегкий жребий привел ротмистра на штрафной лагпункт, где
кроме тяжелой работы заключенных донимали урки, а начальство намеренно не
вмешивалось.
Заметив в поведении ротмистра независимость и неуступчивость, урки
организовали травлю: то в очереди в столовой у него "нечаянно" выбивали из
рук миску с баландой, то клали под подушку дохлую крысу и т.п. Однажды он
оставил ночью на полу валяные опорки (обычно аккуратный гвардеец клал их под
матрац на нары), урки нагадили в них, а утром в спешке ротмистр сунул в них
ноги. Едва сдержав себя, он прорычал на весь барак: "Поймаю - убью. С огнем
играете". В ответ раздался злорадный хохот. Пришлось босиком идти по снегу в
каптерку получать кордовые ботинки и без завтрака бежать в выводной двор,
где конвой принимал заключенных и уводил их на работу.
Вечером урки что-то затеяли: шептались, смеялись, поглядывая в его
сторону. Ночью Вальда-Фарановский спал очень чутко и услышал, как к его
месту (в углу на втором этаже нар) подходят. Он напрягся, уперся ногой в
стену и, когда на него кто-то прыгнул, оттолкнулся от стены и рухнул в
проход между нарами, опрокидывая и прыгнувших на него. Тотчас же выскочив на
середину барака, под светившую у потолка "дежурную" лампу, он схватил
тяжелый табурет, ударил по голове подскочившего урку и бросился к печке, у
которой стояли кочерга и тяжелый колун,
Урки кинулись следом, один побежал по верхним нарам. Ротмистр успел
схватить колун, разрубил голову одному, перебил ключицу другому, а
спрыгнувшего на него с верхних нар сбил с ног и раздробил руку, державшую
нож. Остальные урки разбежались по нарам, но он успел ударить по спине еще
одного и пошел, подняв топор, на главаря, жирного, рослого рецидивиста,
насильника, убийцу, грабившего всех политических в бараке и отвратительно
издевавшегося над слабыми и больными. "Не убивай!" - закричал тонким голосом
главарь и рухнул на колени, закрывая голову руками. Колун взлетел и с
хрустом разрубил череп. Стало тихо. Вальда-Фарановский, не выпуская колун из
рук, вышел из барака и пошел босой в комендатуру.
В комендатуре старший дежурный дремал, двое стрелков играли в домино.
Явление босого, в окровавленном белье, с колуном привело их в такой страх,
что никто из них не смог сразу расстегнуть кобуру, а то бы могли с перепугу
пристрелить ротмистра. Он бросил колун на пол, сел на лавку и сказал:
- В пятом бараке урок побил.
- Сколько? Кого?- спросил уже пришедший в себя дежурный.
Получив четкий ответ, комендант сказал:
- Этих не жалко, но тебя-то шлепнут.
- Мне все равно, - тихо сказал Вальда и закрыл глаза.
Комендант с помощником пошли на место побоища, а Вальда сидел абсолютно