"Игорь Чиннов. Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения " - читать интересную книгу автора

символа одиночества, чем лермонтовская сосна, русская литература и вообще,
пожалуй, не знает. Сочетание этих легко прочитываемых образов позволяет
поэту с помощью всего нескольких строк добиться ощущения космического
величия и неизбывного одиночества. А потом... совершенно по-чинновски, нас
возвращают с небес на нашу матушку-землю, и мы очень по-человечески жалеем
эту молчаливую страдалицу - "мировую душу", - чувствуя, как "прижимается к
сердцу огромное сердце печали". Только в конце XX века человек стал так
заносчив. Чиннов очень современен. Почти циничен. И все же его лирический
герой мил, безобиден и непосредствен:

Маленький, пленный и тленный
Тихо живу во вселенной...

Обезоруживающе искренняя, доверительная интонация чинновских стихов
вызывает симпатию, иногда забавляет и всегда трогает. Стихи Чиннова
узнаваемы. Хотя более чем за полвека поэтической жизни он многое изменил в
своей манере. Попробуем проследить, с чего он начал. И к чему пришел.

***

В Эмигрантской поэзии имя Чиннова появилось в конце сороковых - начале
пятидесятых годов. Не будем здесь брать во внимание его самые первые опыты в
журнале "Числа", поскольку сам он потом относился к ним скептически. Что
собой представлял эмигрантский поэтический круг в это время? Какое место
занял в нем Чиннов?
В 1954 году Николай Андреев, историк и критик, разбирая только что
вышедшую антологию русской зарубежной поэзии "На Западе", где были и стихи
Игоря Чиннова, резюмирует, что в русской эмигрантской поэзии, кроме
традиционного направления, к которому принадлежат стихи З.Гиппиус,
Д.Мережковского, И.Бунина, К.Бальмонта, Вяч.Иванова, Д.Кленовского, -
наиболее заметны еще два: конструктивизм и антиформализм.
Конструктивисты, "перекликаясь с лучшим в новейшей поэзии России",
занимаются поиском в области формы языка, синтаксиса. К их числу Андреев
относит Н.Гронского, Вл.Смоленского, В.Маркова, Н. Моршена, Ив.Елагина,
О.Анстей.
Антиформалистам, по наблюдению критика жанр "лирического дневника". Их
поэзия "с большей отражает неприкаянность и хрупкость здешнего мира" у
поэзии "отнимают игру образами", но она "очень требовательна к музыкальной
стороне стиха и к гармонии слов"
Особенно сильно эта "нота" проявилась в парижском журнале тридцатых
годов "Числа". В редакционной статье самого первого номера сделана попытка
объяснить, какие "ощущения, предчувствия и мысли" владеют эмигрантами,
объединившимися вокруг "Чисел". Авторы приходят к выводу, что атмосфера их
жизни насыщена "ощущением великих катастроф и перемен, происходящих в мире.
Война и революция, в сущности, только докончили разрушение того, что кое-как
еще прикрывало людей в XIX веке. Мировоззрения, верования - все, что между
человеком и звездным небом составляло какой-то успокаивающий и спасительный
потолок - сметены и разрушены.

И бездна нам обнажена.