"Елена Чижова. Преступница" - читать интересную книгу автора

когда профессор, подхватив свободный стул, опустился рядом. Едва слышным,
придушенным голосом Наташка бубнила теорему, но он слушал рассеянно, как
будто думал о своем. Потом подтянул листок, пробежал глазами и, коротко
вычеркнув две строки, обернулся к молодому: "Алексей Митрофанович, здесь
четыре балла, отметьте там, у себя". Дрожа от радости, Наташка шла к столу.
Заучившийся студент подал листок. От двери она обернулась и, поймав Валин
взгляд, кивнула на профессора и покрутила пальцем у виска.
Далее последовали две тройки и четверка, и всякий раз, коротко чиркнув
по написанному, профессор обращался к Алексею Митрофановичу и повторял свою
фразу, меняя балл. Маша-Мария еще дописывала, когда, подхватив стул,
Рафальсон сел рядом. "Не успела..." - Валя обмерла. В этот миг она и думать
не думала о том, что эта ленинградская девочка на самом деле - ее
конкурентка. Прислушиваясь к испуганному сердцу, Валя сложила пальцы
крестиком - за Машу-Марию.
Маша-Мария начала ровным голосом. Профессор слушал невнимательно, Валя
следила за его лицом. Время от времени он опускал веки, словно задремывал.
Ровный голос доказывал теорему Пифагора. Выслушав, он подцепил листок и
взялся за ручку. "Я могу и другим способом - через вектора", - Маша-Мария
предложила тихо, ему под руку. Валя видела, он поднял бровь. Векторного
доказательства в школьных учебниках не было. "Ну", - профессор кивнул.
Маша-Мария чертила старательно, он следил за рукой. "А если вот так?" -
потянув листок на себя, он написал что-то на свободном поле. "Нет",- она
покачала головой и зачеркнула его строку. Совиные веки моргнули. "Вот
здесь, - он пробежал глазами и выбрал пример, - если модуль - вот таким
образом, - что станется с графиком?" Едва взглянув, Маша-Мария ответила:
"Повернется зеркально, на этом отрезке", - и усмехнулась. Валя не поверила
глазам: теряя совиный облик, он повернулся к Маше-Марии и ответил на ее
усмешку: "Вы заканчивали математическую?", но она покачала головой: "Нет", -
и дернула угол платка.
Валя разжала крестики. Теперь, когда ответ закончился, профессор должен
был обернуться и объявить результат, но он поднялся сам и пошел к
преподавательскому столу. Порывшись, профессор вытянул именной листок с
фотографией и прочитал внимательно, как экзаменационный билет. Речь могла
идти только о пятерке, и Валя обернулась к Маше-Марии, словно хотела
поздравить первой, раньше, чем он выставит в ведомость. Валин взгляд замер.
То, что она увидела, было странным. Опустив голову, как будто снова стояла
над мутным люком, Маша-Мария сидела недвижно. Валя взглянула на профессора:
внимательно прочитав листок, он обошел стол и, сев бок о бок с ассистентом,
выдвинул ящик. На свет вышла какая-то бумага. Вытянув шею, Валя разглядела
столбик фамилий - по левому краю. Ведя пальцем, профессор добежал до
последней и, отложив, взял другой лист. То, что он искал, нашлось мгновенно.
Палец замер, и, изумленно подняв бровь, профессор обратился к ассистенту:
"Алексей Митрофанович, здесь - несомненная пятерка, отметьте там, у нас".
Маша-Мария выходила из-за парты. Не поднимая глаз на профессора, она
протянула руку к листку.
Валя отвечала следующей. Выслушав и не найдя в работе ошибок, Рафальсон
выставил пятерку и, подхватив стул, подсел к новой девочке.
За дверью Валя огляделась. Маши-Марии не было. Прежде чем убрать свой
листок в сумку, она развернула: его подпись была неразборчивой, похожей на
кривой завиток.