"Трейси Шевалье. Девушка с жемчужиной " - читать интересную книгу автора

- О нет, сударь! - воскликнула я, опасаясь, что он решит, будто я
придумываю себе развлечения вместо того, чтобы работать.
Уголком глаза я увидела какое-то движение. Моя сестра Агнеса выглянула
из-за двери и покачала головой, услышав мои слова. Она знала, что мне не
свойственно лгать. Я опустила глаза.
Мужчина повернул голову, и Агнеса исчезла. Он положил назад кусочки
моркови и капусты. Полоска капусты зацепила кружок лука. Мне хотелось
протянуть руку и отодвинуть ее на место. Я этого не сделала, но он знал, что
мне этого хочется. Он меня испытывал.
- Ну, хватит попусту болтать, - объявила женщина. Хотя сердилась она на
него - за то, что он уделил мне слишком много внимания - ее хмурый взгляд
был направлен на меня. - Значит, с завтрашнего дня.
Она метнула взгляд на мужчину, резко повернулась и вышла из кухни.
Матушка поспешила за ней. Мужчина еще раз поглядел на то, что должно было
превратиться в суп, кивнул мне и последовал на ними.
Когда матушка вернулась, я сидела рядом с выложенными колесом овощами.
Я молчала, ожидая, чтобы она заговорила первой. Она ежилась, как будто от
холода, хотя стояло лето и на кухне было тепло.
- С завтрашнего дня ты начнешь работать у них служанкой. Если будешь
справляться с работой, тебе будут платить восемь стюверов в день. Жить
будешь у них в доме.
Я поджала губы.
- Не смотри так на меня, Грета, - сказала матушка. - Что делать - отец
ведь ничего не зарабатывает.
- А где они живут?
- На Ауде Лангендейк.
- В Квартале папистов? Они что, католики?
- Тебя будут отпускать домой на воскресенье. Они на это согласились.
Матушка взяла пригоршню репы, прихватив при этом немного капусты и
лука, и бросила их в кипевшую на огне кастрюлю. Старательно выложенные мной
овощи смешались в кучу.

Я поднялась по лестнице к отцу. Он сидел перед окном чердачной комнаты,
подставив лицо солнцу.
Его глаза уже не различали ничего, кроме солнечного света.
Раньше отец был художником по изразцам. И с его пальцев до сих пор не
отмылась въевшаяся в них синева. Он рисовал синей краской на белых плитках
купидонов, девушек, солдат, корабли, детей, рыб и животных, потом глазуровал
и обжигал плитки, и они шли на продажу. Но однажды печь для обжига
взорвалась и лишила его и зрения, и средств к существованию. И ему еще
повезло - два человека от взрыва погибли.
Я села рядом с отцом и взяла его за руку.
- Знаю-знаю, - сказал он, прежде чем я успела раскрыть рот. - Я все
слышал.
Потеря зрения обострила его слух. Мне не приходило в голову слов, в
которых не звучал бы упрек.
- Прости меня, Грета. Мне хотелось бы обеспечить тебе лучшую жизнь. -
Ямы, где раньше были его глаза и где доктор сшил ему веки, были исполнены
печали. - Но он добрый человек. Он будет с тобой хорошо обращаться.
Про женщину он ничего не сказал.