"Сергей Четверухин. Жи-Ши " - читать интересную книгу автора

в отличие от некоторых, не занимался суицидальной деструкцией в виде взрывов
газа на кухне или обвалов потолка. Кусок штукатурки, изредка, прорыв трубы
или засор в канализации. Вот и все мои реакционерские штучки. Довольно
безобидно, не правда ли? До сегодняшнего дня... Сегодня пришло время отказа
от идеалов.

Если честно, у меня уже не хватает сил верить в то, о чем мечталось эти
двести десять лет бесконечных подсматриваний и подслушиваний.
В каждой квартире две трети времени из той половины их жизни, которая
доступна моему обозрению, жильцы говорят о деньгах. Наверное, это самое
важное в том, что они называют жизнью. Денег обычно не хватает, сколько бы
их ни было. Изредка жильцы радуются до многодневного суицидального запоя
появлению большого количества этих денег. Как правило, их появление бывает
внезапным и шальным. Но это не делает жильцов счастливыми. Я помню одинокого
писателя из третьей квартиры, который побирался всю жизнь, а в пятьдесят
четыре года получил за свой роман, который он сам шепотом на кухне называл
"язык в жопе у Сталина", Ленинскую премию. Деньги не сделали его счастливым.
Он пил на свою премию две недели, а потом за ним приехали люди в белых
халатах, и больше он не возвращался.
Если жилец несчастлив, деньги не принесут ему счастья, вот что я понял,
наблюдая и наблюдая. От денег может быть толк, только если жилец научился
быть счастливым с тем малым, что у него есть, если он сумел объявить и
отстоять свою независимость. Когда есть внутренняя гармония, любимые занятия
и любимые люди, деньги могут помочь. Помочь увеличить это счастье.
На втором месте у жильцов - любовь. Они говорят об этом чуть меньше,
чем о деньгах. Обычно во время завтрака, перед ужином и - чуть-чуть - перед
сном.
- Ты меня не любишь! - А ты любишь меня? - Я тебя обожаю. - Люби меня,
пожалуйста! - А как ты меня любишь? - Немножко? - Средне? - Или очень? - А
свою первую ты любил больше, чем меня? - А ты меня не разлюбишь? -
Никогда-никогда? - Никогда! - Никогда!

Я закрываю глаза и каждым кирпичиком ощущаю мозолистые руки строителей,
отцовские руки.
Прорабы милосердные! Не бросайте меня! Не дайте утонуть в этом
котловане лицемерия, который они называют любовью! Сделайте меня глухим!
Погрузите во мрак и слепоту! Лишите меня чувствительности! И, может быть, вы
спасете меня!

Я много видел за последние двести десять лет. Я видел мать, которая
сдала в милицию своего сына-наркомана, потому что ее любовник не соглашался
переехать к ней, пока сын прописан на этой жилплощади. Я видел юную
провинциалку, до беспамятства влюбившуюся в статного красивого москвича. И
видел его, испытавшего симпатию к девушке, прожившего с нею два месяца, а
заскучав, продавшего ее своим кредиторам в публичный дом, который
квартировал еще год назад в апартаментах 13. Я видел отца, который приехал
из далекой сибирской деревни повидать свою дочь. Дочь не звонила и не писала
ему уже несколько лет, только пару раз в год посылала денежные переводы. Не
для него, для усыпления своей совести. На переводах был мой обратный адрес,
по нему он и приехал, собрав свои последние сбережения. Во второй подъезд, в