"Борис Дмитриевич Четвериков. Человек-легенда (Котовский, Книга 1)" - читать интересную книгу автора

Не таким казалось это учреждение в Кишиневе. Построенное в
мавританском стиле, оно походило издали на волшебный замок, с его
зубчатыми башнями, круглыми цитаделями.
Так могло казаться издали. А на самом деле Кишиневская тюрьма ничем
не отличалась от других. Об этом хорошо знали ее обитатели. Узнал и
Котовский.
В ней были такие же сырые, с тяжелым, затхлым воздухом камеры, такие
же гулкие коридоры, по которым бродили тюремные надзиратели с массивными
связками ключей.
Когда человек оказывается в тюрьме неповинно, не совершив ни убийств,
ни ограблений, то он сам становится судьей своих тюремщиков. Он
внимательно и строго рассматривает их, вооруженных, но имеющих дело с
безоружными, привычных к созерцанию страданий, но с годами теряющих
душевный покой, щелкающих кандалами, но и прикованных по долгу службы к
этим ржавым решеткам на всю свою беспросветную опоганенную жизнь.
В тюрьме Котовский познакомился со странной породой людей. Это были
те, кто в газетах именуется "подонки общества". Страшные физиономии увидел
Котовский: холодные, гадючьи глаза; лица, измотанные морфием, или, на
воровском жаргоне, "марфушей".
Тут был знаменитый Володя Солнышко, который еще никому не проиграл ни
одной партии в карты - в стос, в буру. Игравшие с ним в карты (и,
разумеется, проигравшиеся до нитки) с гордостью рассказывали: "Я играл с
самим Володей Солнышко". Уже одно это могло поднять авторитет.
Его побаивались даже тюремщики. Кое-кто получал от него "лапу". А
вообще каждый мог получить удар ножом. Володя Солнышко не промахивался и
бил прямо в сердце.
Проигравшие с себя все до нитки сидели тут же, голые, озябшие, синие,
и с завистью поглядывали на игроков. Карты были самодельные и не совсем
похожие на обычные. Их печатали вырезанными ножом трафаретами, и очень
быстро. Но не дай бог сделать ставку, проиграть - и не уплатить! Такие
назывались "заигранными". По воровскому закону им полагалась смерть. Был
один выход - поставить на кон голову начальника тюрьмы или корпусного
надзирателя.
Из-за этого в тюрьме преследовались карты. Вот уже в который раз,
проследив в волчок, что игра идет полным ходом, надзиратели врывались в
камеру и производили поголовный "шмон", то есть обыск среди арестантов.
Колода карт исчезала бесследно.
Наконец вызван был специалист по обыскам Каин, про которого говорили,
что он найдет даже то, чего не было. Он был косолап, ходил как-то боком,
был изъеден оспой, пропитан спиртом, как какой-нибудь музейный препарат.
- Ого-го! Каин пришел! - встретили его уголовники. - Ну, теперь будет
дело!
Однако и Каин ничего не нашел. Как будто и спрятать карты негде... И
камера-то небольшая, с голыми каменными стенами... И вещей немного у
арестантской братии...
Явился сам начальник тюрьмы, тучный, с одышкой. Сонными глазами
смотрел на арестантов и о чем-то думал.
Каин еще раз обшарил все углы, заставил всех открывать рот, раздел
наголо. Карт не обнаружили.
- Вот что, деточки, - сказал начальник тюрьмы, - ваша взяла, всё,